Смерть или слава - Владимир Васильев

– Понятно, вести переговоры от имени союза будем мы. Фангриламай, надеюсь, на связи?

– Естественно.

– Кого он назначил в делегацию? Из прим-адмиралов?

– Шуаллиламая и Вьенсиламая. Остальные трое остаются с флотами. Командная дельта на случай провала уже составлена. И, кстати, пришел вызов. Триада собирается… Сейчас вам сообщат.

По залу уже мчался рослый секретарь одного из трех в сиреневом плаще вестника триады.

– Ну что же, – Моеммиламай на миг прикрыл глаза желтоватыми пленками век. – Пусть нам помогают звезды. Воевать с таким кораблем… Нет, уж лучше переговоры.

Он открыл глаза, повернулся к подоспевшему вестнику и склонился в ритуальной фигуре внимания.

Как Самохвалов и ожидал, взломать капитанскую каюту не удалось. Охрана зря палила из бластов по серебристому створу входного шлюза. Обшивка даже не помутнела в местах, куда тыкались и исчезали силовые импульсы.

«Да эта дверца ядерный взрыв выдержит, – подумал Самохвалов с неожиданным раздражением. – А они из бластов…»

Впрочем, место под совещание все равно нашли. Внизу, в головном холле-вестибюле кроме лифтов был еще ход в нечто вроде конференц-зала. Ряды сидений уступами и два кресла напротив. Даже не на возвышении, просто вровень с первым рядом. Всю лицевую стену занимал огромный панорамный экран, работающий в фоновом режиме, как окно. На экране мерцали звезды и звездочки – за двадцать минут чужие корабли успели уйти из зоны опасной близости и растворились в черноте космоса. И здесь не нашлось близкой звезды, чтобы свет ее отразился от кораблей.

В одно из кресел Гордяев уселся сам, во второе усадил Самохвалова. Остальные расселись в первых рядах. Бандиты на совещание не пошли. Перекинулись десятком слов на своем малопонятном жаргоне, и разошлись в разные стороны, сопровождаемые молчаливыми, как валлакиане, лбами-телохранителями.

С полчаса Самохвалов вслушивался в довольно вялую дискуссию растерянных заговорщиков: как же так случилось, что все планы пошли прахом. Капитан уцелел, канониры прорвались в боевую рубку, никого из старших офицеров взять не удалось. Хорошо еще, что из-за ступора, в который погрузился корабль, канониры не сумели растолкать охранных роботов и ограничились тихим и пока неопасным отсиживанием в рубке.

Наконец кто-то озаботился вопросом: а что, собственно, происходит в жилых секторах? И тут оказалось, что этого никто не знает. Как в обед все двинули в головную часть корабля, так до сих пор здесь и вертелись. Связи нет. Платформы в нерабочем состоянии. А рысцой преодолевать двадцать километров в полутьме транспортных рукавов – удовольствие сомнительное.

Тут же снарядили нескольких гонцов. Парочку на разведку в офицерский сектор, остальных – в жилые. Гордяев и Черкаленко проинструктировали их лично.

Самохвалов не вмешивался.

В который раз он порадовался и похвалил себя за то, что не стал никого посвящать в рискованный план захвата капитанства. Собственно, все сложилось настолько хуже ожиданий, что имей Самохвалов язык подлиннее – его не замедлили бы сожрать не сходя с места. Директорат не терпит неверных.

Он и верных-то не очень терпит.

В общем, Самохвалов слушал, как директора без толку мусолят бесперспективные вопросы, и думал, что этих старых ослов давно пора повыгонять к чертовой матери.

Собственно, он так думал еще на Волге-планете. Теперь директорат как учреждение утратил былой смысл: на чужом звездолете никто руду не добывал. А привычка править осталась. И эти пожилые мордастые мужики казались Самохвалову жалкими и никчемными. А напускная их важность казалась глупой и еще более никчемной.

Не о том нужно сейчас думать. Не о том говорить. Директора изо всех сил пытались изобрести какой-нибудь верный и безболезненный способ помириться с капитаном. Господи – неужели они всерьез полагают, что Савельева можно одурачить?

Самохвалова же куда сильнее занимали чужие. Все-таки зелененькие после разгрома у Волги сумели взять след и притащиться в глухой и безжизненный угол галактики, где капитан Савельев вынашивал какие-то свои таинственные замыслы. Самохвалов многое бы отдал за то, чтобы проникнуть в замыслы капитана.

Только возможно ли это в принципе? Вряд ли. Самохвалов, во всяком случае, сильно в этом сомневался. Какой-никакой опыт работы с корабельной сетью у него все же имелся, не зря он даже сумел обойти некоторые запреты и ловушки корабля. И у него хватало ума, чтобы понять: капитан на таком корабле – почти бог. Сбросить его возможно лишь каким-нибудь дурацким методом. Наподобие многоступнчатой операции, которую недавно пытались осуществить Гордяев и бандиты. Но дважды такое не проходит, это и младенцу ясно.

Слишком мало времени провел Самохвалов на борту этого могучего чуда, и слишком редко ходил на вахты. Может быть тогда он и отыскал бы еще какой-нибудь способ стать капитаном… А пока остается только одно.

Выждать. Выждать год-два, получше узнать эту странную сеть, наполовину состоящую из живых людей, свыкнуться с ней, стать своим…

Но для этого нужно выстоять в новом поединке с чужими.

Директора продолжали препираться, Самохвалов продолжал думать о своем. Отвлек его взъерошенный охранник, ворвавшийся в зал. Выглядел охранник так, словно пробежал пятикилометровый кросс по целине, и при этом показал время, близкое к олимпийскому рекорду.

– Капитан! Сюда идет капитан!

Директора заткнулись, как миленькие. А Самохвалову неожиданно стало очень интересно – что же сейчас произойдет. Он снова не мог спрогнозировать близкие события – слишком много случайностей, неучтенных факторов и скрытой информации. Тут и более искушенные специалисты подняли бы руки, не то что полуиженер-полусоветник рудного директората с далекой и малонаселенной планетки… ныне к тому же несуществующей.

– Охрана? Что охрана? Почему вы ему позволяете идти сюда? – не своим голосом спросил Гордяев.

– Он говорит, что корабль в опасности, – сказал кроссмен, все еще не в силах отдышаться. – И мы ему верим…

Охранник скривил губы – Самохвалову показалось, что презрительно. В самом деле, директорат выглядел неважно. Кто побледнел, как планария, кто наоборот побагровел; кто сидел, вцепившись в подлокотники кресел, кто вскочил, нелепо и судорожно жестикулируя; кто молчал, сраженный вестью, кто бормотал что-то нечленораздельное…

А вообще толпа взрослых мужиков, привыкших повелевать и отдавать приказы, выглядела сейчас группой нашкодивших подростков. Которые мечутся в тщетных попытках избежать заслуженного наказания.

Капитан появился минут через пятнадцать. Самохвалов видел, что он оставил кому-то велосипед перед самым входом. И вошел в зал.

К этому времени директора хотя бы внешне приобрели более-менее достойный вид. Уселись и сосредоточенно ждали решения своей участи.