Выбор - Александра Руда

— Иногда я Университет просто ненавижу, — простонал полугном, вваливаясь в карету после очередного барахтанья в грязи. — У меня рука уже болит! Я мало того что получил увечье, выполняя свой долг перед народом, так еще и усугубляю его, выполняя свой никому не нужный долг перед Университетом.

— А ты не вылезай из кареты следующий раз, — посоветовала я. — Застрянем, просидим здесь до вечера, а потом земля подмерзнет, ехать станет легче. Еды у нас хватает, можно и задержаться. А потом дорога будет лучше.

— Нас ждут к завтрашнему утру, — возразил Отто. — Нельзя задерживаться.

Я беспечно махнула рукой. По моему мнению, управление регионом нам должно было по самые уши только за то, что мы спасли от уничтожения целый город. И надрываться ради того, чтобы очередной раз рассказать о происшедшем чиновнику со скучным лицом, я не видела смысла.

Когда мы в сотый раз застряли, полугном удачно сымитировал глубокий сон человека с кристально честной совестью. Кучер укоризненно посмотрел на меня, пробормотал сквозь зубы что-то про баб, которые все портят, и ушел спать на козлы.

Мой план был гениален, кроме одного маленького пунктика, который я не учла.

Под вечер внезапно ударил мороз, и увязшая в грязи карета намертво примерзла к дороге.

— Сколько раз я себе говорил тебя не слушать? — простонал полугном после того, как мы втроем тщетно попытались вызволить карету.

— Не знаю, — ответила я мрачно. У меня болело все тело, но улизнуть от обязанности нахлестывать лошадей, пока мужчины толкали карету, я не смогла. Мерзнуть ночью в лесу, в котором водятся непонятные зюки, мне не хотелось.

— Вы же маги! — обличительно сказал кучер. — Сделайте что-нибудь!

Мы виновато переглянулись. Можно было бы что-то сделать, если бы у нас при себе был хоть один учебник или конспект. Атак ни я, ни Отто не могли вспомнить подходящего заклинания.

— Я боюсь ночного леса, — сказал кучер.

— Вы же ездите по ночам, — возмутилась я, стряхивая с себя его руки.

— Так то — ездить, а то — стоять, — возразил кучер, но к Отто обниматься в поисках поддержки почему-то не полез.

В глубине леса что-то зашуршало, раздался далекий вой. Кучер по-бабьи взвизгнул и полез прятаться в карету. Щелкнул, закрываясь, замок на двери.

— Ты не боишься? — спросил меня Отто, нервно хватаясь за бороду.

— Нет, — солгала я, прикидывая, удобно ли будет приехать в Университет в казенной карете со сломанной дверью. Или прятаться все равно не стоит, зюку это не остановит?

— Ну и правильно, — быстро согласился друг. — Чего тут бояться? Чего мы в темном лесу не видели, да?

Я пару раз щелкнула пальцами, и дрожащие огоньки осветили кусочек дороги и темные голые деревья.

— Что там трещит? — нервно сглотнув, спросил Отто.

— Я ничего не слышу, — сказала я, прижимаясь спиной к карете. — Секира у тебя?

— Ритуальная, — признался полугном. — В багаже.

Я тяжело вздохнула. Если секира ритуальная, то уговаривать лучшего друга использовать ее для защиты против лесных жителей не имеет смысла. Не согласится все равно.

— Жалко, твоя шпилька пропала, — сказал полугном и начал напевать какую-то песенку, чтобы заглушить звуки леса.

Я поежилась, как будто мне за шиворот сыпанули снега. Без верного украшения я чувствовала себя чуть ли не голой. Проклятый некромант то ли унес ранившую его шпильку, то ли она сама куда-то закатилась. Сколько ни искали ее Ирга с Отто, так и не нашли. Теперь мне приходилось полагаться только на обычные защитные артефакты, свою хилую боевую магию и маленький кинжал. Небольшой арсенал для противостояния темному лесу, таящему в себе неизвестно какие опасности.

— Ола, — сказал Отто почти паническим голосом, — оно приближается.

— Слышу, — отозвалась я уже с козел. Каким образом я туда забралась, я не ответила бы даже под пытками.

Треск, скулеж и подвывание становились все ближе. У меня заклацали зубы. Полугном подергал ручку кареты, там заскребся и запищал кучер. Поняв, что это бесполезно, Отто взобрался ко мне на козлы и посмотрел на волнующихся лошадей.

— Может, теперь карету с места сдвинут? — с сомнением в голосе сказал он.

— Не с нашим счастьем, — отозвалась я, готовясь — в очередной раз — дорого продать свою жизнь.

На освещенный участок дороги выбежали огромные животные, лохматые, с гигантскими клыками.

— Волки! — заорала я, обхватывая Отто руками и закрывая глаза.

— Орочьи волкодавы! — укоризненно произнес знакомый голос.

— Привет, Живко, — хриплым от пережитого волнения голосом сказал полугном. — Что ты здесь делаешь?

— Псов перегоняю из питомника к заказчику, — охотно объяснил орк. — Ольгерда, ты там еще со страху не умерла? Они мирные, не тронут.

— Не сомневаюсь, — сказала я, не отпуская Отто. — Вон какие клыки! Небось булочками на завтрак питаются.

Живко рассмеялся. Его теплый бархатистый голос прогнал мои страхи, и я открыла глаза.

Парень гарцевал на лошади рядом с каретой и смотрел на меня, радостно улыбаясь.

— Я рад тебя видеть, — сказал он, поймав мой взгляд. — Ходили слухи, что вас с Отто заперли в какой-то глуши за то, что вы магистру Бурику отрастили рога.

— Это не мы, — сомневаясь в собственных словах, сказал Отто. — Во всяком случае, это было уже после нашего отъезда.

— Может быть, какая-то остаточная магия в нашей мастерской, в которую он сунулся для ревизии, — предположила я. — Во всяком случае, мы про это ничего не слышали.

— Еще бы, — опять блеснул улыбкой Живко. — Это строжайшая тайна.

— А ты откуда тогда знаешь? — полюбопытствовала я.

— Мой родич, у которого я живу в Чистякове, шаман, и он эти рога отпиливал. Ваш магистр сам их свести не смог, а к коллегам обратиться побоялся.

— Если он ими обзавелся в нашей мастерской, нам конец, — пробормотал Отто. — Диплома мы не увидим никогда.

— Поздно сожалеть, — сказала я. — Хуже уже не будет. Живко, ты поможешь нам убраться отсюда?

— За поцелуй, — согласился орк.

— Хоть за два, — сказала я, радуясь тому, что полумрак скрывает уродующие меня шрамы.

Живко с Отто извлекли наружу кучера, орк привязал к собакам специальные лямки и прицепил их к карете, они дернули, где-то треснуло, заскрипело, и мы поехали. Я завернулась поплотнее в шубку и решила подремать, чтобы завтра предстать пред светлые очи начальства в лучшем виде.

Спалось мне замечательно, и только проснувшись, я поняла почему — я с комфортом расположилась на широкой груди Живко, и на меху его жилетки лежать мне было мягко и уютно. Орк крепко спал, прижимая меня к себе сильными и горячими руками. Напротив храпел во всю мощь легких полугном. Не могу поверить, что он допустил такое безобразие! Я попробовала высвободиться из объятий Живко. Его руки на миг крепче прижали меня к себе, а потом отпустили. Я посмотрела в его сонные глаза и прошипела: