Киммерийский закат - Богдан Сушинский

Череватов передернул плечами, словно за ворот ему насыпали железных опилок, исподлобья взглянул на главкома и, нерешительно поднявшись, глухим сдавленным голосом и с явной неохотой подтвердил:

— Так точно. Будем советоваться, решать… Если ситуация окажется нештатной.

— Вот и все, — подытожил Ярчук, давая понять, что сумел окончательно изолировать непрошеного гостя из Москвы. — И что мы тут накаляем обстановку и создаем проб­лемы там, где их не существует? Так что ничего мы сейчас, товарищ Банников, решать не будем. И не смею вас больше задерживать… товарищ Банников.

Выдержав несколько напряженных мгновений, путчист нервно поднялся, отодвинул кресло так, что оно чуть было не перевернулось, и нехотя направился к двери.

— Ну-ка, свяжите меня с Президентом СССР! — почти угрожающе проговорил Ярчук, нажимая кнопку переговорного устройства. — Что они тут из Москвы каких-то гэкапутчистов мне, понимаешь ли, присылают!

Выпроводив посетителей, Ярчук откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, несколько минут сидел так, расслабившись, в полном бездумии. Нет, первый раунд конечно же был за ним. Он выиграл его начисто, прежде всего психологически задавив противника.

Но он понимал, что все еще только начинается. Ярчук ведь не сомневался, что и командующие двумя другими военными округами, Одесским и Прикарпатским, перейдут на сторону гэкапутчистов так же безропотно, как перешел командующий Киевским. А кто в Украине может противостоять их вооруженной силе? Милиция? Так ведь министр внутренних дел СССР — тоже активный путчист.

Вполне возможно, что командиры отдельных воинских частей то ли открыто перейдут на сторону суверенной Украины, то ли попросту закроют своих солдат в казармах. Как в свое время закрыли своих старшие офицеры чехословацкой армии — во множестве своем оказавшиеся выпускниками советских военно-учебных заведений. А ведь тогда Москва вот так же, нагло, вводила войска в Чехословакию.

Конечно же в Украине найдется немало офицеров, готовых выступить против гэкапутчистов. Но кто они, эти командиры; где расположены их части и кто способен их сейчас выявить? Остаются разве что некоторые общественные демократические организации, да несколько едва зарождающихся партий. Ну, еще Народный Рух. Это, конечно, сила, но сила пока что разрозненная, безоружная и идеологически разношерстная. Словом, не доведи господь, чтобы дело дошло до гражданской войны.

— Держишься? — спросил Ярчук руководителя своей пресс-службы, когда тот вошел к нему по вызову.

— Пока что держусь.

— Что значит: «Пока что…»? Держаться нужно твердо. Немедленно свяжись с телевидением. Пусть готовят эфир для моего обращения к народу.

— Обращаться будете прямо сейчас?

— Чего тянуть?

— А… текст «Обращения»?

— Что «текст»? — Ярчук знал, что подготовка любого текста была для его помощника бичом божьим. — Текст готов. Его подготовила сама жизнь. Впрочем, садись и пиши. Потом подшлифуешь… Текст будет кратким, как выстрел.

Произнеся это, Ярчук вновь прошелся взглядом по первому абзацу «Заявления советского руководства», основного документа, подтверждающего создание гэкачепе, и принялся диктовать тезисы «обращения». Когда диктовка была завершена, пресс-секретарь хотел задать какой-то вопрос, однако Ярчук сухо упредил его: «Не теряй времени, иди и корректируй».

— «…В целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, — продолжил Ярчук чтение документа, как только шеф пресс-службы исчез, — которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества…»

Президент Союза не с ними — вот та, самая слабая, позиция, которая превращает организаторов гэкачепе в обычных путчистов, размышлял Ярчук. Если бы им удалось склонить на свою сторону Русакова, который, в общем-то, правил уже совершенно номинально… они были бы непобедимы. Всех, кто выступил бы против них, гэкапутчисты задавили бы Конституцией, демагогией и армейскими штыками.

Но Президент согласия не дал. Почему? Где он? Скорее всего, весь этот спектакль только на то и рассчитан, чтобы «коварные гэкачеписты» потопили в крови освободительные движения Прибалтики, Украины, Закавказья, а потом, в роли ангела-спасителя, весь в белом, восстал он, Президент Русаков? Со все той же идеей «обновленного Союза», но с уже более жесткими положениями, чем предполагалось до путча: «Ведь вон же до чего довели страну! До гражданской войны, считай, довели. По живому резать начали!». А коль так, значит, срочно нужен твердый, решительный и полномочный Центр.

Вызвав референта, Ярчук приказал ему немедленно дозвониться до доросской резиденции Президента. Важен был сам факт связи. Хотя бы два-три слова, услышанные от самого Русакова… И тогда его «Обращение к народу» имело бы совершенно иной вес и совершенно иную направленность.

Впрочем, накалять страсти тоже нельзя. Найдутся горячие головы, пойдут митинги. Нет, его тактика будет однозначной: мы — суверенная республика. Украинцы мирно трудятся на своих рабочих местах, жизнь идет в обычном ритме. И то, что происходит в Москве, на суверенную украинскую державу не распространяется.

Ярчук понимал, что национал-демократы этого призыва к спокойствию никогда ему не простят. По их понятиям, он должен был бы сразу же решительно осудить гэкапутчистов и призвать народ к неподчинению его решениям, нацелить всех патриотов на защиту независимого Украинского государства. Но какое ж оно независимое, если вся армия и все силовые структуры в нем все еще подчинены Москве?

Совершенно очевидно, что больше всего генералы опасаются Западной Украины. Наверное, понимают, что при первых же попытках развернуть аресты, «гэкачепистов» начали бы истреблять там, как бешеных собак. И вообще долго в Украине они бы в любом случае не господствовали. Но пролилась бы кровь.

«…Незамедлительно расформировать структуры власти и управления, — вновь обратился он к другому документу, «Постановлению № 1 Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР», — военизированные формирования, действующие вопреки Конституции СССР и законам СССР… Приостановить деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки».

«Ну, незаконных военных формирований у нас пока что, слава богу, нет, — заметил про себя Предверхсовета Украины. — Пока что… А вот то, что вы решили приостановить действие партий и массовых организаций… Это в Украине уже “проходили”, причем не раз. Это грабли, на которые предшественники ваши, братцы, наступали очень опрометчиво».

«…Проведение митингов, уличных шествий, демонстраций, а также забастовок не допускается, — прочел он — В необходимых случаях вводить комендантский час, патрулирование территории, осуществлять досмотр, принимать меры по усилению пограничного и таможенного режима».