Нарушаю все правила - Эми Эндрюс

– Ну что же, входи, – неловко показала она ему на кресло через стол от нее. Как будто она была врачом, а он – пациентом, которого она целый день боялась увидеть, поскольку должна была сообщить плохую весть.

«Черт! Черт! Черт!..»

– Закрой только дверь.

Остин закрыл за собой дверь, заметив, что снаружи все с живым интересом глазеют на происходящее в кабинете Беатрис. Он подошел к столу, однако садиться не стал. Равно как и она. Они просто стояли, глядя друг на друга. Он – сунув руки в карманы. Она – опустив кисти и рассеянно касаясь кончиками пальцев стола. На ней, как он заметил, были джинсы, а справа, на единственной не стеклянной стене, висели в рамочках три принта из серии «С приветом, Сумасбродка Би».

– Как поживаешь? Как Принцесса?

Господи… Их общение свелось к скупой и натянутой светской беседе – а ведь совсем недавно они часами не могли наговориться!

– Я – нормально. И с ней тоже все хорошо. Она по тебе скучает. – Он стиснул зубы, чтобы не вырвалось само: «Мне так тебя не хватает!» Но, черт подери, это была хорошая зацепка к тому разговору, ради которого он, собственно, сюда и приехал! К чему ходить вокруг да около? – Я тоже.

Беатрис напряженно сглотнула, и он не мог это не заметить.

– Остин…

В ее голосе слышалось едва заметное предупреждение, как будто Беатрис в его глазах прочитала, зачем он к ней пришел, и не хотела развивать эту тему. Но все уже складывалось слишком плохо, потому что Купер успел об этом заговорить. Ну да, может, ее работа была и не лучшим местом для таких бесед. Однако разговор не займет много времени. Если она его отвергнет, Остин развернется и уйдет, и никогда к ней больше не вернется. Это будет однозначный конец.

Но он должен был сказать ей о любви.

– Я хочу переехать в Лос-Анджелес.

– Что?! – недоуменно уставилась на него Беатрис. Да уж, этого она никак не ожидала! – Ты что, Остин… Нет! – Она даже подалась чуть вперед. – Ведь ты же любишь Криденс! И любишь свою работу в полиции.

– Все верно. Но… тебя я люблю сильнее.

От этих слов голова у него так резко закружилась, что Остин едва не упал на колени. Ну все, он это сказал! Дело сделано. Теперь все во власти богов… или судьбы… или чертова расположения планет. Чего угодно.

– И если ты хочешь… если тебе необходимо жить здесь, – продолжал он, – и если ты вдруг тоже меня любишь, на что я очень надеюсь, то и я тоже хочу жить в Лос-Анджелесе.

– Остин… я… – Она покачала головой.

Видно было, что своими словами он сразил ее наповал. Но Остин пока не понимал, хорошо это или плохо. Неужели она никогда не задумывалась о такой возможности?

– Это… – Она как будто подыскивала верное слово, чтобы выразить свое недоумение. – Очень неожиданно.

– Серьезно, Беатрис? Ты сейчас серьезно? Мы жили с тобой вместе почти два месяца. Это правда для тебя настолько неожиданно?

Она слегка стушевалась, но быстро оправилась, издав короткий беззаботный смешок:

– Мы с тобой вместе не жили.

Остин невольно нахмурился. Она что, правда сейчас не шутит?

– Я каждую ночь спал в твоей постели. В твоем шкафу – моя одежда, а зубная щетка – у тебя над раковиной. Я привез тебе кошку. Ты дала мне ключ от двери. Что, по-твоему, мы делали, если, черт возьми, не жили вместе?

– Просто так нам обоим было… – Она взмахнула перед собой руками, словно отгоняла муху. – Удобнее.

Удобнее? Ладно, быть может, они старательно избегали говорить о статусе своих отношений, когда только сошлись (что было огромной ошибкой, как теперь он понимал), и все же Остин считал, что было совершенно очевидно: они именно вместе живут.

– Бог ты мой… – Остин прижал пальцы к вискам. Неужели все это происходит на самом деле?

– Остин… – Еще пару мгновений она беспомощно глядела на него. – Ты на целых десять лет моложе меня. Я не живу с двадцатипятилетками.

Упрямое неверие в ее голосе задело его очень больно, и внезапно Остин осознал, что она никогда не испытывала к нему тех же чувств, что он к ней.

– Господи… – Он зарылся пальцами в волосы. Какой же он был глупец! – То есть ты никогда не воспринимала нас как пару, да? Никогда даже не рассматривала эту идею?

– Остин! – умоляюще развела она руками. – Тебе всего двадцать пять!

Ну да, разумеется. Опять всплыла проблема возраста. Беатрис относилась к нему как к забаве, к игре. Милому отвлечению. А вовсе не как к человеку, с которым можно строить что-то настоящее. Для нее он был Малой.

– Не хочешь же ты всем жертвовать ради меня, – продолжала Беатрис. – Ради той, что на десять лет тебя старше.

Остин скрипнул зубами.

– Нет, Беатрис, хочу.

– Нет, не хочешь, – помотала она головой. – Езжай обратно в Криденс. Возвращайся к своей работе. Тра… – Запнувшись на этом слове, она на мгновение умолкла, но все же заставила себя его произнести: – Трахай ровесниц. Живи с какой-нибудь из них или женись на ней, если хочешь. Заведите с ней детей. Ты ведь хочешь детей?

У Остина голова шла кругом. Как-то слишком стремительно стал развиваться разговор.

– Даже не знаю. Ну да, наверное, хочу. – Он всегда считал, что у него, ясное дело, будут дети. – Если я смогу их завести вместе с тобой.

– О-о нет! – застонала она. – Нет, нет и нет. Только не со мной. У меня уже старые для этого яичники. Старые, переутомившиеся. С этим я уже точно опоздала. И даже не знаю, хочу ли я вообще детей.

– Ну, значит, у нас не будет детей.

– Остин…

Беатрис все-таки вышла из-за стола. С мольбой во взгляде она остановилась примерно в шаге от него, протянула руку и коснулась его предплечья.

Это было так сладостно и так горько-щемяще, что он ненадолго сомкнул веки.

Ее прикосновение было сейчас пределом его желаний в этом мире, однако он чувствовал, что оно прощальное.

– Прости, – прошептала она, и Остин резко открыл глаза и увидел, что она пристально глядит на него и на лице ее застыла глубокая печаль. – Прости. Но я не люблю тебя. Прошу тебя, просто возвращайся в Криденс.

Ее тихие слова словно острым лезвием рассекли его сердце надвое. Но еще больнее были эти определенность и решимость в ее взгляде. Именно это сейчас терзало его душу. Он признался ей, излил свои чувства – и получил ответ.

«Я не люблю тебя».

Ошеломленный, не в силах