Колдун и кристалл - Стивен Кинг

И тут же перед ее мысленным взором возник комичный образ:Ричард Стокуорт, целующий Уилла в губы и говорящий, что это ему от СюзанДельгадо. Она хихикнула. Прижала руку к губам, но продолжала смеяться. СэйСтокуорт улыбался… похоже, не знал, как себя вести. Наверное, он думает, что яспятила… так и есть! Я спятила!

– Доброго вам дня, мистер Стокуорт. – Она проследоваладальше, чтобы больше не позориться.

– И вам доброго дня, Сюзан Дельгадо, – крикнул он вслед.

Оглянулась она только раз, отшагав пятьдесят ярдов, но онуже исчез из виду. К Хуки он не зашел, в этом она не сомневалась. И вообще,каким ветром занесло мистера Стокуорта в эту часть города?

Полчаса спустя, вытаскивая из сумки новые подковы, онаполучила ответ. Между двумя обнаружилась свернутая бумажка, и, еще не развернувее, Сюзан поняла, что столкнулся с ней мистер Стокуорт не по воле случая.

Почерк Уилла она узнала сразу: та же рука писала записку,присланную с букетом.

Сюзан!

Сможешь ты встретиться со мной у СИТГО сегодня или завтравечером? Очень важно. Имеет отношение к тому, что мы обсуждали раньше.Пожалуйста.

У.

P.S. Записку лучше сожги

Сюзан сожгла ее тотчас же и, наблюдая за язычками пламени,вновь и вновь повторяла слово, которое более всего удивило ее: пожалуйста.

Корделия и Сюзан поужинали супом с хлебом, разговор застолом не вязался, а потом Сюзан оседлала Фелицию и поскакала на Спуск,посмотреть, как заходит солнце. В этот вечер она встречаться с ним несобиралась, увольте. Импульсивные, бездумные поступки и так приносили ей массунеприятностей. Но завтра? И почему СИТГО?

Имеет отношение к тому, что мы обсуждали раньше.

Да, возможно. Она не сомневалась в его чести, хотя уже нераз задумывалась, а те ли он и его друзья, за кого себя выдают? Он, возможно,действительно хочет видеть ее по какой-то причине, связанной с порученным емуделом (хотя каким боком нефтяное поле может быть связано с числом лошадей наСпуске, она понять не могла), но между ними уже возникла связь, сладостная иопасная. Они могли начать с разговоров, но последние скорее всего закончилисьбы поцелуями… а поцелуи стали бы исходной точкой для всего остального. Онаотдавала себе в этом отчет, но все равно хотела повидаться с ним. Жаждалаповидаться.

Вот Сюзан и сидела на своей новой лошади, очередном изавансовых платежей Торина за ее девственность, и смотрела, как солнценаливается багрянцем, катясь к западу. Вслушивалась в едва слышное дребезжаниечервоточины и впервые за шестнадцать лет пребывала в нерешительности. Желанияшли вразрез с понятиями о чести, и конфликт рвал ее на части. Да еще идеянеизбежности ка подавляла сознание. Однако переступить через честь по этойпричине очень даже легко, не так ли? Расстаться с честью по воле ка – лучшегопредлога не сыскать. Однако так могут рассуждать только слабаки.

Сюзан словно ослепла, как в тот самый момент, когда вышла изсарая Хуки на яркий солнечный свет. В какой-то момент она даже заплакала отбессилия, потому что любые ее попытки трезво взвесить все «за» и «против»расшибались о желание поцеловать Уилла вновь и ощутить на своей груди егонежную руку.

Ее не отличала религиозность, она не верила в непонятныхбогов Срединного мира, поэтому, когда солнце зашло и небо из багряного сталолиловым, Сюзан попыталась помолиться отцу. И ответ пришел, хотя откуда, от негоили из ее сердца, он не знала.

Нечего потакать ка, прозвучал голос в ее мозгу. Ка своевозьмет, по-другому не бывает. Если тебе на роду написано лишиться чести,значит, быть тому. А пока, Сюзан, думай только о себе и ни о ком больше. Пустька пытается вынудить тебя отказаться от твоего обещания. Посмотрим, удастся ли.

– Хорошо, – вырвалось у Сюзан. В положении, в котором онаоказалась, любое решение, даже если цена его – отказ от еще одной встречи сУиллом, приносила облегчение. – Я буду держать слово. А до ка мне никакого деланет.

В сгущающихся сумерках она повернула Фелицию к дому.

На следующий день выпало воскресенье, традиционный деньотдыха у ковбоев. Команда Роланда тоже решила отдохнуть. «Разумеется, мы должныотдохнуть, – обосновывал принятое решение Катберт, – все равно ведь понятия неимеем, чем занимаемся».

В это воскресенье, шестое после их прибытия в Хэмбри,Катберт отправился на верхний рынок (нижний был дешевле, но его мутило отзапаха рыбы), искал пончо яркой раскраски и старался не заплакать. Ибо его матьобожала пончо и иногда, когда она скакала на лошади, пончо развевалось наветру. У него защемило сердце – так захотелось домой. «Артур Хит», Роландовка-мей, до такой степени затосковал по маме, что у него влагой заблестелиглаза. Да, шутка, достойная Катберта Оллгуда.

Он стоял, рассматривая длинный ряд пончо и пледов, заложивруки за спину, как зритель в картинной галерее (при этом глотая слезы), когдаего легонько похлопали по плечу. Обернувшись, Катберт оказался лицом к лицу сосветловолосой девушкой.

Катберта не удивляло, что Роланд по уши влюбился в нее. Отодного взгляда на нее, даже одетую в джинсы и мужскую рубашку, захватывало дух.Волосы она забрала несколькими кожаными заколками, а таких ярко-серых глазКатберту видеть еще не доводилось. Катберт подумал, что остается только гадать,как это Роланд умудряется вообще что-то делать, к примеру, чистить зубы. И ужконечно, девушка эта просто спасла Катберта: сентиментальные мысли о матери какветром сдуло.

– Сэй. – Большего ему вымолвить не удалось. Она кивнула ипротянула ему некий предмет, который жители Меджиса называли «маленькийкарман», точнее – кошелек. Шили их из кожи, места в них хватало лишь нанесколько монет, и пользовались ими по большей части женщины, но невозбранялось носить в карманах и мужчинам.

– Вы это уронили.

– Нет, благодарю вас, сэй. – Кошелек, несомненно, мужской,черный, без вышивки, но он никогда раньше его не видел. И вообще не пользовалсякошельками.

– Он ваш. – Она так пристально посмотрела на него, чтоКатберт испугался, а не прожжет ли ее взгляд кожу. Ему следовало все понятьсразу, но его ослепило ее внезапное появление. А также, приходилось признавать,ее ум. Почему-то от красавиц ничего умного не ждешь. Как правило, красавицыдалеко не умны. Большего, чем проснуться утром, по разумению Берта, от них и нетребовалось. – Ваш.

– Да, конечно. – Он буквально выхватил у нее кошелек.Почувствовал глупую улыбку, расползшуюся по лицу. – Теперь, когда вы сказали обэтом, сэй…