"Огненное зелье". Град Китеж против Батыя - Владислав Стрелков

– Княже, вон наши идут!

Разом повернулись в другую сторону. С восточного пролеска вытекала кованая конница. Даже от сердца отлегло. Но все ли? Сосчитать никак не удавалось – всадники скакали россыпью, но одно ясно – идут обе сотни. Тогда кто подорвался на западном пролеске? Погоня? Вполне возможно. Ведь монголам известно, что поле проходное, поэтому послали два отряда, и один из них постарался запереть наглых урусов.

Сотни успели миновать половину пути до холма, как за ними раздался каскад взрывов. Ага, вот еще кто-то огреб. Интересно, сколько вражин забрали мои мины и хватит ли смелости оставшимся выйти на поле и продолжить преследование?

– Сладили, княже! – весело крикнул Лисин, въезжая в гуляй-город.

– Ох, и пощекотали мы Батыйку! – добавил Садов.

– Это хорошо, Макар Степанович, а сколько ратников назад не вернулось?

– Десяток, – посмурнел Макар Степанович. – Под моими холопами коней убили, так они в лес кинулись, уж не знаю, живы ли?

– У меня дюжина, – сказал Садов. – Мы на крайний дозор выскочили и на пики их всех взяли. Выходим на яр, а там как раз ханский бунчук. Ну, мы и дали стрелой…

– Княже, поганые! – и ратник показал на западный пролесок.

На поле высыпала сотня всадников, они покрутились, разглядывая крепость на холме, затем ушли обратно в лес. С восточного пролеска тоже выскочили всадники и тоже не решились приблизиться.

– А я думал, они решат проверить, – хмыкнул Коловрат, – не чудится ли им?

– Сейчас они всей ордой придут нас щупать, – буркнул Садов.

– Ничего, у нас доспех ладный, не защекочут, – сказал я. – Встретим как подобает. Эй, на башне, поднять стяг!

В самом центре крепости, на смотровой башне взвился наш флаг, а на нем, меж двух дубов, всадник в серебряных доспехах и плаще, поражающий копьем черного змия.

– Святой Георгий, – крестясь, прошептал Коловрат и покосился на мой щит с аналогичным гербом. Теперь моим гербом. Ефрем Рябов постарался, отчеканив изображение и покрыв его бронзой. У остальных ратников щиты были с православными крестами.

– Святое воинство! – крикнул Евпатий. – Мы вои святой Руси!

– Да-а-а! – взревели все ратники.

Из пролесков показались всадники. Выезжали они осторожно, будто опасаясь новых, неведомых им сюрпризов. Похоже, минное заграждение хорошо напугало монголов. Жаль, что МОНок оставалось только два десятка, а то бы я весь перелесок заминировал. Но были еще несколько штук, которые я установил в лесу, на тропах, ведущих к холму. Наши лесовики, исследовав окрестности, показали мне четыре тропы, где могут пройти даже конные. Я помнил о беглеце по имени Буол и особых иллюзий по боязни степняков густого леса не питал. Есть у поганых хорошие следопыты, в том числе и лесовики. Они могут провести малые отряды для удара в наш тыл, поэтому я поставил паутину растяжек на возможных подходах, настрого запретив нашим ратникам туда ходить.

Наконец, достаточно осмелев, оба монгольских отряда двинулись к крепости. Они прошли мимо на расстоянии одного перестрела, разминувшись напротив холма, и проследовали дальше. У перелесков развернулись и повторили дефиле. Вновь разворот, однако вслед за ними на поле начали выходить новые монгольские отряды. Пять сотен… тысяча… три тысячи…

Каждый отряд, как на параде, проезжал мимо холма, выдерживая расстояние в один перестрел. Как будто свою силу и неисчислимость демонстрируя. Лица у ратников стали суровыми. Они мрачно взирали на то, как поле постепенно заполняется вражьим войском от края до края. На противоположный холм въехало несколько особо державшихся всадников. Я вынул из сум и расчехлил «Тигр». Через оптику лиц не разглядеть. Да и толку мало, ведь ориентировок на Батыя и его темников не имеется. По тем рисункам с гравюр, что были в Интернете, можно каждого монгола в ханы записать. Скорей всего, на холм поднялись тысяцкие. Что ж, подождем пока…

– Мы добились своего, – сплюнул Кубин, – всей своей ордой пришли. Только самого Батый-хана пока не видать.

– Здесь он, – прогудел Коловрат, показывая налево, – эвон, бунчук Батыя несут.

Мы увидели коричневую массу всадников, перед которой все расступались. Впереди ханской гвардии несли полотнище черно-белого цвета с целым пуком кистей на древке. Это было знамя Чингисхана. Девятихвостое, с изображением серого кречета с черным вороном в когтях. И чем, интересно, не угодил монголам черный ворон? Тоже, поди, вести неприятные приносил.

Ханская гвардия перед нами выпендриваться не стала, прямиком проехав к противоположному холму. Следом за коричневыми всадниками проехали волокуши. И на холме стала быстро собираться юрта.

Я оторвался от оптики, заметив многозначительные взгляды Кубина и Коловрата. Походное жилище хана ставилось аккурат на нашей закладке. Отрадно предугадать действия врага.

Вновь смотрю на холм. Кто в этой массе всадников хан Батый? Не разберешь.

– И долго они на нас любоваться будут? – не выдержал Демьян.

Словно услышав Горина, к холму направились три всадника. Один из них нес длинный шест, на котором развевался пышный черно-белый бунчук. На полпути всадник затряс шестом.

– Дзе! Дзе! Дзе![17]– взревели монголы.

Троица переговорщиков направлялась к холму, а черная масса продолжала орать:

– Дзе! Дзе! Дзе!

– Пойдем, бояре, – позвал я Коловрата и Матвея Власовича. – Сейчас нам сделают очень выгодное предложение, с точки зрения степняков.

– Что они могут предложить от скудости ума своего, – усмехнулся Коловрат, – склониться да покориться…

– Или дань за триста лет, – хохотнул дед Матвей.

Мы спустились со смотровой башни, поднялись в седла и поехали к передовым стенам гуляй-города.

Монгол с бунчуком остановился перед ежами и закричал:

– Урусуты! Склонитесь перед Бату-ханом, внуком Потрясателя Вселенной – великого Хана Чингиса. Целуйте землю у его ног! И будет вам милость!

Он вскинул копье с бунчуком, и сотня тысяч степняков сразу взревела:

– Кху-у-у! Кху-у-у! Кху-у-у!

– Не оригинально, – сказал я. – Скудный выбор, как думаешь?

Кубин хмыкнул и покосился на Коловрата.

– Подумаешь, немного ошибся, – проворчал Евпатий, – про поцелуи эти совсем забыл.

Всадник опять затряс своим мохнатым копьем, а орда вновь «закудахтала».

Мы выехали за щиты встречать переговорщиков. Вгляделся в троицу поганых, и злость заполнила меня до самой макушки, но я сдержался. Не подавая виду, выехал на пять саженей вперед, за мной пристроились князь Борис, Кубин и Коловрат.