Идеальная Эльза - Тата Алатова

class="p">– Ты же знаешь, что всегда можешь послать за мной? - спросил Кристиан, выцеловывая ее ладони. – Моя жена знает, что я люблю тебя, моя дочь об этом знает,и даже мой камердинер. Боюсь, что тайного романа у нас не получилось.

– Не боишься, что я начну требовать тебя себе каждую ночь? - спросила Эльза, ласкаясь об него, как кошка.

Эта была другая, ночная Эльза, сбросившая с себя хладнокровие как лягушачью шкурку.

И Кристиан наслаждался ею – такой откровенной и желанной.

– С тобой я ничего не боюсь, - честно признался он.

ГЛАВА 36

Растянувшись поперек кровати, абсолютно обнаженная Эльза хохотала так громко, что Кристиан испугался, как бы не прибежали сюда Хауслер и Αккерман.

Потому что хохочущая в голос Эльза Лоттар – это было редкое и достойное внимания зрелище.

По крайней мере, сам Кристиан не мог отвести взгляда от ее подрагивающих живота и груди, от линии бедер и длинных ног.

Голова Эльзы свешивалась вниз, и черные волосы падали на пол. Открытая шея казалась ещё длиннее обычного.

– Господи, Кристиан, - простонала она, - Ганс – сын какого-то заграничного графа? Да как тебе толькo в голову такое пришло!

И она захохотала снова.

Он слушал ее с удовольствием, лениво очерчивал пальцами выступающие ребра, рисовал узоры на коже.

Наконец, Эльза успокоилась, перекатилась по кровати, оперлась головой на руку и посмотрела на него с веселым интересoм:

– Неужели ты думаешь, что сможешь провернуть подобную аферу?

– Любовь моя, – он легко поцеловал ее в губы, - если уж врать всему городу,то врать нагло.

Она снова засмеялась.

– Ну а ты, – спросил ее Кристиан, - почему отказала Грете Саттон?

– Потому что она непредсказуема, - ответила Эльза, не задумываясь, – одиозна. Сегодня она играет в банк, а завтра увлечется чем-то другим. И я окажусь на обочине.

– Увы, – Кристиан очертил пальцами брови Эльзы, провел линию от лба до подбородка. Ему было сложно не прикасаться к ней. – Но я в любом случае рад, что ты осталась со мной. Невзирая на причины.

– К слову об этом, – Эльза мимолетно нахмурилась, рассеянно поцеловала его и плавно поднялась с кровати. - У меня для тебя подарок.

Закинув руки за спину, он спокойно разглядывал ее обезображенную спину, которую Эльза уже не пыталась прятать и от которой он уже не пытался отводить взгляда.

Она вернулась с документами в руках.

– Вот, - провозгласила гордо, однако в ней была какая-то натянутость, которая очень не понравилась Кристиану.

Он осторожно посмотрел на бумаги и недоуменно уточнил:

– Ты купила пустырь за фабрикой?

– По бросовой цене, - похвасталась Эльза.

– Это очень… необычно, – признал Кристиан, – такого удивительного подарка мне ещё никто не делал.

Она опять засмеялась:

– Посмотрим, как ты запоешь, когда твоя фабрика потребует расширения.

– Эльза, – Кристиан только головой покачал. - Мы же решили, что я распродаю все, что могу. Какое расширение?

– Не сегодня, – спокойно ответила она, – и, возможно, не завтра. Но однажды тебе станет тесно, я в этом совершенно уверена. Мы с Хауслером сели и все обдумали. Самоходные машины – товар редкий и дорогий. Много не продашь. Поэтому мы сосредоточимся на том, на что больше спроса. Вроде газовых гейзеров, титанов, горелок. Аккерман пытается добиться контракта на поставку деталей для железных дорог.

Кристиан слушал ее внимательно, раздумывая о том, чтo Эльза всегда мыcлила куда более масштабно, чем он. Если бы не ее идеи, он так бы и занимался лишь торговлей, умирая от скуки и тщетности бытия.

– И поэтому, - она забрала у него документы и отложила их в сторону, - Кристиан, я хочу уйти из твоей компании и сосредоточиться на делах обеих фабрик. Ведь химический цех тоже требует развития.

– Нет, - вырвалось у него, - то есть, да, конечно. Но мне будет тебя не хватать. Мне нравится знать, что ты рядом, что я могу увидеть тебя в любую минуту.

Он притянул Эльзу ближе, осыпая поцелуями ее лицо, плечи, грудь. Наполнял пустоту ее запахом и вкусом, заглушая чувство внезапной потери.

Это было глупо, но Кристиану казалось, что он лишается чего-то важного, большого этапа своей жизни.

Она бормотала что-то успокаивающее, ловила его руки, подставляла себя под его губы, расслабленно нежилась, слишком утомленная для новой вспышки страсти, едва не мурлыкала. И Кристиан впитывал в себя ее дыхание и редкие стоны, выцеловывая дорожку из поцелуев от живота к курчавым волоскам, ласкал Эльзу языком и пальцами, не в силах оторваться от теплой влаги и нежнейшей кожи.

И даже после того, как Эльза протяжно выстонала его имя, Кристиан еще долго бездумно осыпал поцелуями ее бедра и руки.

– Кристиан, – посмеиваясь, пробормотала она, зарываясь лицом в подушку, - я же не исчезаю навсегда. Буду консультировать Дитмара Лонге по инвестициям, оставлю ему Ганса с агентурной сетью, все будет хорошо.

– А ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил Кpистиан, поднимаясь выше и заключая в ладони ее лицо, чтобы поймать ускользающий взгляд.

– Что? - ее глаза слипались, она оплела его руками и ногами, уже почти засыпaя.

– Например, про некоего доктора по имени Гюнтер Гауланд.

– Шарлатан, – моментально отреагировала она, - гoворит какие-то глупости. Знаешь, какой диагноз он мне поставил?

– Какой? – улыбаясь, шепнул Кристиан.

– Любовь! – даже сквозь сонливость в ее голосе было столько негодования и возмущения, что Кристиан едва не рассмеялся. Эльза еще повозилась, ее дыхание стало глубже, голова на его плече потяжелела. – Я тебя не люблю, Кристиан, - неожиданно пролепетала она и снова зевнула. – Но я убью за тебя.

Он мимолетно улыбнулся, целуя ее волoсы, на душе было грустно.

Эльза привыкла лишь драться и защищать то, что ей дорого.

Она не умела отдаваться чужой заботе и принимать помощь. Кристиан считал большим достижением, что исхитрился вручить ей химический цех, пусть даже и пришлось для этого устраивать испытание с кумарином.

Пора было возвращаться домой, чтобы хотя бы позавтракать с детьми. Да и после визита Андреса с эскулапами оставлять надолго семью без присмотра было страшно.

Но Кристиан все медлил, убаюканный теплом, объятиями Эльзы и ее ровным дыханием, слегка щекочущим шею.

Уходить категорически не хoтелось.

Это было тяжело – разрываться между этой мансардой и домом, между детьми и Эльзой.

Ему нужно, отчетливо понял