Клубок со змеями - Павел Сергеевич Марков

Одним рывком она преодолела расстояние, что нас разделяло, и с силой повалила меня на песок. От сотрясения руку пронзила боль, но я даже не обратил на нее внимание. Все, что я видел, это ее лицо. Ее слезы, которые брызнули фонтаном из глаз… и занесенный над моей головой меч, слегка изогнутый на конце.

— Прости, — успел я тихо произнести прежде, чем она с яростью опустила клинок, целясь мне в голову.

Меч прошел буквально в ногте от моего лица и врезался в песок.

Нубийка тяжело дышала. Соленые слезы смешались с кровью, превращая ее лицо в один сплошной багряный развод. И только яркие белки глаз выделялись на нем, сверкая, подобно звездам на ночном небосводе. Очень далеким звездам, медленно угасающим в одиночестве и отчаянии.

— Ты спас меня от гиен, — произнесла Бастет, давясь слезами, — теперь я попробую спасти тебя от Азамата. И мой долг будет исчерпан.

— Дай мне объяснить…

— Нечего объяснять, — ответила она, вставая, — ничего больше не нужно объяснять.

Я медленно сел и посмотрел на нее сверху вниз, но, казалось, моя личность перестала для нее существовать. Громко втянув ноздрями воздух, Бастет медленно направилась к нашей палатке.

Я же еще долго сидел на песке, не замечая, как солнце постепенно, но неуклонно путешествует по небу, сменяя день на вечер. Лучи яркого светила нещадно палили неприкрытую голову, заставляя разум погружаться в туман. Он еще больше притуплял чувство времени, которое и без того практически исчезло. Испарилось, подобно росе, высыхающей к полудню. Я продолжал сидеть даже тогда, когда начали сгущаться сумерки, а из шатра Хазина стали доноситься пьяные голоса и дикий смех Азамата. Никогда еще в своей жизни мне не было так скверно и отвратительно. Даже когда меня вели в тюрьму по Дороге Процессий.

25

Сильный порыв холодного ветра, обдавшего мое полуобнаженное тело, вывел из оцепенения. С полным безразличием я огляделся. На стоянке наступила ночь и, судя по расположению луны в небе, уже давно. Пьяные голоса разбойников стихли. Ночную тишину прерывали только шелест палаток, да редкие крики стервятников.

Оазис спал.

Медленно, опираясь здоровой рукой о колено, я поднялся, хотя все мое существо протестовало против этого. Стараясь вернуть чувствительность замерзшим пальцам, я было решил отправиться в нашу палатку, но тут же отбросил эту мысль.

«Нет. Только не в эту ночь».

Я прошагал ко входу в левый шатер, по пути перешагнув через закоченевшее тело маленького щуплого человечка. На его окровавленном лице застыла гримаса ужаса и страданий, которая не прибавила мне настроения. Я быстро отвел взгляд. О том, чтобы зайти в правый шатер даже думать не смел. Слишком уж очевидным было то, что я мог там найти.

«Хватит с меня трупов на сегодня».

Не колеблясь, я одернул полог левого шатра и зашел внутрь. Пришлось какое-то время подождать, пока глаза привыкнут к мраку. У дальней от входа стены виднелись силуэты кувшинов с вином. Подойдя несколько ближе, я обнаружил, что один из рядов меньше другого. Видимо, разбойники наведались сюда и прихватили несколько сосудов для вечернего пиршества, а я этого даже не заметил. Несколько поодаль валялась небольшая циновка.

«Ого, неужели мне сегодня хоть немного повезло? Можно будет заночевать в компании кувшинов, а вино послужит мне одеялом».

Недолго думая, я устало опустился на циновку, прислонившись спиной к подпорке. Затем подтащил к себе один из сосудов и, откупорив его, сделал несколько жадных глотков. Я ощутил, как вино разливается по организму, согревая тело. Скоро уже вновь смог чувствовать пальцы и не так сильно дрожал от холода. Промелькнула идея прогуляться по палаткам наемников. Наверняка в одной из них можно будет найти что-то наподобие пледа или шерстяной накидки. Но после очередной порции вина мне совершенно расхотелось куда-либо идти. А уж после того, как кувшин оказался наполовину пуст, то я и вовсе перестал мерзнуть, ощущая лишь слабый холодок.

— Итак, что мы имеем? — произнес я полушепотом, до конца не осознавая к кому обращаясь — самому себе или кувшинам, игравшим роль немых слушателей.

Ответом мне было молчание. Лишь налетевший порыв ветра слега встряхнул палатку, ткань которой пошла от этого волнами. Я усмехнулся и выпил остатки вина.

— Что мы имеем? — задумчиво повторил я. — Вернее, что я имею? Провал задания. Искалеченная рука. Угроза быть умерщвленным жестоким способом. Ах да, еще женщина, которую я, кажется, полюбил, скорее всего, завтра отдаст свою жизнь ради моей собственной. Причем совершенно напрасно, ибо я тут же последую за ней в загробный мир. Более того, она еще думает, что я просто последняя тварь. Ну, как, неплохо? — я горько хмыкнул. — Да, уж.

В голове вновь промелькнули слова Сему, которые он произнес, когда мы сидели на скамейке перед хижиной корзинщика.

«Рано или поздно ты пожертвуешь ради кого-то своей свободой».

— Сукин-сын, — прошептал я. — А ты оказался прав. Только вот незадача. Это она решила пожертвовать ради меня… своей жизнью.

Переведя затуманенный хмелем взгляд на поредевший строй из кувшинов, я решил не останавливаться:

— Ладно, хватит на сегодня пустых разговоров. Пора использовать вас по прямому назначению, — и притянул к себе еще один полный сосуд.

Проснулся с дикой головной болью и сухостью во рту. Сквозь полог шатра пробивался солнечный свет. Справа стояли три кувшина из-под вина. Все пустые. Потерев поочередно каждый висок и издав слабый стон, я потянулся за очередным сосудом. Откупорив крышку, с жадностью стал вливать в себя содержимое.

«Кажется, начинаю превращаться в запойного пьяницу. За последние дни выпил больше, чем за все посиделки в трактире вместе взятые».

Головная боль слегка утихла. Сухость и вовсе прошла. Зато резко возросло желание опорожниться. Вновь слабо простонав, я поднялся и неуверенной походкой двинулся к выходу. Отвернув полог шатра, прикрывая глаза от ослепительного света, зашел за угол и с превеликим облегчением