Порочное искушение - М. Джеймс

Я выкрикиваю его имя, голова откидывается назад, пальцы ласкают мой клитор, бедра вздымаются вверх, а свободная рука опускается на край шезлонга и крепко сжимает его, пока я извиваюсь и стону. Удовольствие бежит по моей коже, мышцы напрягаются, волна за волной накатывает на меня, и я не знала, что такое возможно. Габриэль парит надо мной, не касаясь меня, но его жар все равно проникает в меня, даже с расстояния в несколько дюймов, и я тяжело кончаю под ним.

— Вот и все, детка, — рвано дышит он. — Боже, ты так чертовски великолепна. Такая охренительная, когда ты так кончаешь для меня. Боже, ты, блядь, такая сладкая на вкус, такая идеальная, блядь…

Его голос невозможно рваный, как будто он тоже на грани, а он даже не прикоснулся к себе. Он продлевает мой оргазм, затягивает его, пока я не задыхаюсь и не обмякаю под ним, мои пальцы замирают, а я смотрю на него с ошеломленным выражением лица.

Он выглядит разбитым. Его полу-высохшие волосы вьются вокруг лица, каждый мускул напряжен до предела от усилия удержаться на месте, а когда я провожаю взглядом его точеное тело, то вижу очертания его эрекции, рельефно выделяющиеся на фоне ткани шорт.

Габриэль делает глубокий взволнованный вдох и начинает приподниматься и отстраняться от меня.

— Подожди! — Вслух произношу я, поднимая на него глаза, и он замирает. В его потемневших глазах появляется настороженность, как будто он не уверен, что последует дальше. — Я хочу, чтобы ты тоже кончил.

— Белла. — Он тяжело сглатывает, и я вижу, как напрягаются мышцы на его руках, как сгибаются его ладони по обе стороны от меня. — Мне не нужно…

— Нет, нужно, — шепчу я, задыхаясь. — Я вижу, какой ты твердый. Как сильно это тебя завело.

Габриэль стонет, его голова падает вперед.

— Боже, продолжай говорить со мной в таком тоне, Белла, и я кончу, даже не коснувшись себя. — Он издал придушенный смешок и снова поднял на меня глаза. — Я беспокоюсь о тебе. Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Это было…

— Невероятно, — вздохнула я. — И страшно, и хорошо, и запутанно, и… — Я вдыхаю. Последующие толчки все еще сотрясают меня, и я не знаю, как я буду относиться ко всему этому утром, но я знаю, чего хочу сейчас. — Прикоснись к себе, — вздыхаю я. — Прямо там, где ты сейчас. Позволь мне смотреть, как ты кончаешь для меня. И ты можешь представить, что это я прикасаюсь к тебе точно так же, как мы только что делали для меня.

Габриэль облизывает нижнюю губу, и я вижу, как его пробирает мелкая дрожь.

— Ты уверена? — Хрипит он. — Белла…

— Я уверена. — Я тяжело сглатываю. — Позволь мне посмотреть, как ты кончаешь.

Габриэль делает медленный, дрожащий вдох, поддерживая себя одной рукой, а другой медленно тянется вниз. Он развязывает шнурки шорт, ловко распахивая их одной рукой, и у меня перехватывает дыхание, когда я вижу, как его рука проскальзывает в пояс и слегка сдвигает их вниз по бедрам, освобождая его твердый член.

Я задыхаюсь, а он замирает.

Он огромный. Длинный и толстый, такой жесткий, что его кончик почти касается живота, а вены выделяются на фоне напряженной плоти. Кончик набух и блестит от его собственного возбуждения, и Габриэль снова вздрагивает, его рука сгибается на бедре.

— Я могу остановиться…

Я быстро качаю головой.

— Не останавливайся, — вздыхаю я. — Я хочу посмотреть.

Габриэль издал рваный смешок.

— Я не знаю, как долго это продлится, — признается он, протягивая руку вниз и проводя кончиками пальцев по своему напряженному стволу, словно проверяя силу своего возбуждения. — Ты так чертовски красива, когда кончаешь, Белла. Я никогда не видел ничего настолько чертовски великолепного. Я хочу смотреть, как ты кончаешь снова и снова… — Его бедра подрагивают, рука двигается, чтобы схватить его вал, и глаза закрываются, когда я вижу, как все его тело напрягается от удовольствия. — О, блядь, боже. Мне так нужно кончить.

Я смотрю на него, желая сделать то же самое, что он сделал для меня, уговаривать его, бормотать грязные вещи, пока он гладит свой член для меня. Но все, что я могу делать, это смотреть, мои глаза жадно вбирают каждый дюйм его тела. Я никогда не видела ничего более эротичного, чем Габриэль, нависший надо мной, его мускулы тверды и напряжены, его рука плотно обхватывает его пульсирующий член, когда он начинает гладить его для меня, его челюсть сжата, когда он стонет от удовольствия.

— Боже, так намного лучше, — вздыхает он. — Так чертовски хорошо, когда ты смотришь на меня. С таким выражением лица. Как будто ты хочешь меня съесть.

И тут я нахожу в себе крошечную капельку смелости.

— Что бы ты хотел, чтобы я сделала с тобой? — Шепчу я, и глаза Габриэля снова ненадолго закрываются, а из них вырывается еще один стон, когда он проводит ладонью по своему набухшему кончику.

— Так много всего, черт возьми, — вздыхает он. — Твоя рука на моем члене, вот так, чтобы ты почувствовала, как я тверд для тебя. Как сильно ты меня заводишь. Твой рот — боже, твой рот сводит меня с ума, прижатый прямо к кончику, вот здесь… — Он прижимает большой палец к кончику своего члена, поглаживая его, когда он стонет, и моя рука снова скользит вниз к краю моего бикини, без всякого приказа. — Твой язык скользит по мне, все ниже и ниже… — Его рука снова скользит вниз, к основанию, крепко сжимая его, когда его бедра выгибаются вперед. — Твой горячий рот обхватывает меня. Я бы умер, если бы ты отсосала мне, Белла. Мне бы было так охуенно хорошо, когда твои губы обхватили бы мой член.

— Могу я… — У меня перехватило дыхание. — Я хочу кончить еще раз, с тобой. — То, что он говорит, сводит меня с ума, я никогда не представляла, чтобы мужчина говорил мне такое. У Габриэля грязный рот, и мне это нравится. Мне нравится все, что он говорит, то, как он это говорит, то, как он делает так, что мне вдруг становится легко представить, как я делаю все эти вещи там, где раньше они меня только пугали. — Можно мне кончить еще раз?

Габриэль стонет, толкаясь бедрами в свой кулак.

— Боже, да. Ласкай себя, пока я глажу свой член, малыш. Пожалуйста. Пожалуйста, блядь, кончи для меня.

От этого рваного «пожалуйста» я стону еще до того, как мои пальцы снова касаются клитора. Я хватаюсь за край шезлонга, поглаживая пальцами свой скользкий, набухший, слишком