Мы правим ночью - Клэр Элиза Бартлетт

Когда она выходила, Таннов придержал перед ней дверь. Улыбки на его лице больше не было.

На улице холодный воздух набросился на нее таким порывом, что она ахнула. С неба густыми хлопьями сыпал снег. Никаких полетов этой ночью не будет. Вокруг настила снег убрали, и теперь им приходилось идти по узеньким тоннелям, доходившим Линне до бедер. Судя по всему, буран всех отстранил от полетов. Линне подумала, смог ли он потушить в лесу пожар, и если да, то как это отразится на деятельности поискового отряда.

Таннов шел впереди по обледенелым доскам и замедлял ход, только когда видел, что она отстает. От свежего воздуха в голове у нее прояснилось, но двигалась она тяжело, с трудом держась на ногах. Когда туман в голове рассеялся, она осознала характер повисшей между ними тишины и подумала, что должна предложить ему мир.

– Зря я назвала тебя козлом.

– Думаю, да.

Он говорил не злобно. Всего лишь нейтрально.

Линне понимала, что если начнет с ним ссориться, лучше от этого не станет. Но если честно, она никогда не умела держать за зубами язык.

– Их смерть – не шутка. И жизнь Ревны – это тоже взаправду. Чтобы мы выжили, она сделала невероятное. И стала моей подругой.

– Твой рассказ чрезвычайно интересен, – ответил он. Видимо, он собирал о ней информацию.

Линне остановилась. Таннов сделал еще несколько шагов и посмотрел на нее.

– Если хочешь меня о чем-то спросить, спрашивай, – сказала она.

Он несколько мгновений смотрел на нее, затем выудил из кармана портсигар и протянул ей:

– Угощайся.

Она хотела было оттолкнуть его руку, но вовремя остановилась и ответила:

– Я серьезно.

– Я тоже, – сказал он, – другого шанса уже не будет. На черном рынке они теперь стоят целое состояние.

Линне на нос опустилась снежинка.

– Ты вытащил меня сюда как друг или как скаровец?

Его улыбка мучительно скривилась.

– Ты ведь знаешь, так не пойдет.

Он открыл портсигар и вытащил сигарету. А когда зажал ее бледными губами, она почти почувствовала во рту ее резкий, кисловатый вкус. Из пальца Таннова сыпанули искры, он прикурил и выпустил клуб голубого дыма.

– Идем.

Они зашагали прочь от санчасти в сторону офицерских казарм. Линне заставила себя расправить плечи и выпятить грудь, что для нее было совсем не характерно. В кабинете Гесовца горел свет. Окна Тамары рядом с ним были темны.

Вслед за Танновым Линне подошла к небольшой двери в углу казармы. Внешне та ничем не отличалась от других, но помещение за ней оказалось холодным, темным и пустынным. Посередине стоял стол, по бокам от него два стула.

– Можно было поговорить и в санчасти, – сказала она, – или в столовой. Мне нечего скрывать.

Он придержал перед ней дверь, подавшись вперед и чуть склонившись в поклоне. Словно они пришли не ы комнату для допросов, а в театр.

– Располагайся.

В последний раз он говорил так напыщенно, когда им пришлось помогать во время операции в полевом госпитале в окрестностях Горевы. Тогда они пытались запихнуть обратно в человека вывалившиеся кишки. Потом оба плакали. А еще позже делали вид, что ничего не случилось.

– Таннов… – сказала она.

Когда она войдет в эту комнату, что-то наверняка погибнет. Может, их дружба, может, она сама.

– Ты заходи, – сказал он, – не заставляй меня писать, что я заставил тебя силой. Пожалуйста, Линне. Пожалуйста.

Раньше она никогда не слышала, чтобы он за одну минуту столько раз повторил слово «пожалуйста». Девушка не ждала, что он будет вести себя так, как раньше, но каждое его слово еще глубже вонзало в ее внутренности невидимый нож. Ревна ее предупреждала. Да она и сама всегда знала – у скаровцев нет друзей. Как сказал Таннов, «так не пойдет». Но ей до сих пор было больно. Она протиснулась мимо него и вошла.

Деревянный стул был холодный и твердый. Линне не смогла устроиться на нем удобнее, сколько ни ерзала.

– Я принесу попить чего-нибудь горячего, – сказал Таннов, – буду через минуту.

Когда он закрыл дверь, в комнате стало темно.

* * *

Возвратился он через несколько часов. Пятая точка Линне давно окоченела. Через полчаса после его ухода она отказалась от попыток призвать свои искры, и все остальное время ожидания пыталась убедить себя в том, что теперь уже не важно, вернутся они когда-нибудь или нет. Когда снаружи донесся звук шагов, она попыталась стряхнуть с себя дрожь и сложила на груди руки. Тактика, которой пользовались скаровцы, не была для нее тайной. Она слышала о ней от отца, когда он говорил со своими министрами, считая, что она слишком маленькая и не станет прислушиваться к его словам. Пустая комната, жесткий стул, нетопленая печка. Ожидание, ожидание и еще раз ожидание. Линне почти обиделась на то, что Таннов надеялся ее так быстро сломать.

– Прости, что заставил ждать, – сказал он, протискиваясь в дверь.

В одной руке у него была чашка горячего чая, над которой поднимался пар, в другой сумка. Линне напустила на себя хладнокровный вид. Он поставил чашку рядом с ее ладонями, открыл сумку, достал из нее фонарь и, перед тем как закрыть дверь, с помощью искр возродил его к жизни. Затем повесил его на болтающийся крюк у них над головами, опять залез в сумку и вытащил небольшой футляр из мягкой, черной ткани. После чего сел и сложил на груди руки – превратившись в ее зеркальное отражение.

Линне кивком головы показала на футляр.

– Что это?

– Всего лишь стандартная процедура, – ответил Таннов, – не волнуйся.

«Ты пытал когда-нибудь?» – не так давно спросила его она.

«Дай мне малость передохнуть», – ответил тогда он. То есть «нет» не сказал.

Ей захотелось облить чаем его лощеную, серебристую шинель. И еще обхватить чашку руками, чтобы тепло выжгло из нее всю дрожь. Но Линне к ней даже не прикоснулась. Она смотрела на черный футляр, Таннов смотрел на нее.

Так прошло долгих десять минут. Для «Скарова» все так или иначе было связано с ожиданием. Поначалу Линне хотела сыграть в эту игру. Но ей никогда не хватало терпения. В отличие от честности, которой у нее было в избытке.

Она оторвала от футляра взгляд.

– С момента нашей последней встречи ты как-то посерел.

В медовой шевелюре Таннова тонкими штрихами на висках проглядывала седина.

– Неделя выдалась долгой. – ответил он. – Почему бы нам не начать? От имени Союза я с радостью поздравляю вас с возвращением на родину.

– Я ее и не покидала, – ответила она.

– Вас не было две ночи и два дня. Мы не сомневались, что вы с мисс Рошеной погибли во время налета.