Новая Зона. Все сокровища мира - Виктор Точинов

Повисла долгая пауза. Затем он произнес:

– Ты не обесточил Полигон. Пойди и сделай это сейчас. Тогда получишь свое оружие.

Я решил, что самое время последовать совету, начертанному на стене, и не поверить Чеширскому.

Что-то в его словах не сходилось, не срасталось… Утечки радиации на «Памире» нет, и отключение не может стать смертельно опасным занятием. Почему он посылает меня – дилетанта, способного все испортить? Почему не пойдет и не отключит станцию сам?

Не говоря уж о том, что выпускать меня из вида по меньшей мере неосмотрительно. Разумеется, у безоружного шансы покинуть Зону маленькие, но все же не нулевые.

К тому же неподалеку только что случилась перестрелка, и после нее могут остаться убитые и их оружие – если я его подберу, последний козырь Чеширского аннулируется.

– Не собираюсь обесточивать Полигон, – сказал я решительно.

Я был готов ко всему – например, Чеширский мог, по своему милому обыкновению, пальнуть в меня шприцем с какой-нибудь гадостью, парализующей волю, – тогда пойду и все исполню как миленький…

Но он не выстрелил. Спросил удивленно, по-прежнему откуда-то с пола:

– Почему не собираешься?

– У меня есть подозрение, что от энергии Полигона питается одно устройство, нечто вроде капсулы… И если отключить, человек, находящийся внутри, погибнет.

Я высказал первый же резон, пришедший в голову, не задумываясь, насколько правдоподобно он прозвучит… Поскольку как раз в тот момент размышлял над другой идеей, вертел ее так и сяк и не находил в ней изъянов.

– Не будь дураком… – начал было он своим обычным баритоном, но закончил неожиданно визгливо: – Не смей!!!

Поздно. Я уже посмел – развернулся и осветил его фонарем.

Увиденное шокировало. Я-то взял в голову, что если майор умирал столь долго после контакта с «ведьминым гнездом», то и действие «костоломки» может замедлиться здесь, на Полигоне и поблизости от него. И Чеширский как-то сумел добраться сюда, дополз на одних руках, а сейчас умирает и ничего не может сделать, он вообще ничего не может делать, лишь говорить слова, которым не следует верить.

Но увидел я не тело, изуродованное «костоломкой». Прежнее тело Чеширского, настоящая боевая машина, исчезло. А его голову кто-то и зачем-то прилепил к телу новому, в виде бесформенного клубка щупалец, и вызывающему лишь брезгливость.

Лицо Чеширского – бледное, покрытое бисеринками пота – и тщедушное тельце, словно позаимствованное у долго голодавшего осьминога. Щупальца были похожи на хищные отростки хозяина мурен не более, чем левретка напоминает сенбернара.

Тьфу… неужели в таком виде Зона воскрешает людей, погибших от «костоломки»? Или Чеширский сам подставился, не снимая комбез-«невидимку», и Зона не сумела скопировать тело? Какая разница… Главное, что его извивающиеся культяпки ни к чему не пригодны, даже с автоматом повозились впустую и отбросили.

– Я, пожалуй, заберу свое оружие. Ты подбери свои отростки, чтобы мне их не отдавить невзначай.

Существо закричало. Ничего людского в пронзительном крике не было – оглушительное сочетание свистящих и скрежещущих звуков. Подтянутые, собранные в клубок щупальца распрямились, как туго сжатые пружины.

Тварь, уже не казавшаяся теперь каракатицей-недомерком, взмыла в воздух.

Я успел увидеть, как лицо Чеширского мгновенно перестало быть человеческим – растянулось, распахнулось бездонной пастью, усеянной тонкими, острыми, загнутыми назад клыками. Внутри не было ничего, пустота, черный космос, только без звезд…

В следующий миг существо обрушилось на меня. Опрокинуло, оплело щупальцами. Я их явно недооценил – с автоматом управиться они не смогли, но силой не уступали конечностям Чеширского в его нормальной, человеческой ипостаси.

Одной рукой я отталкивал от себя мерзкую пасть, тянущуюся к лицу, другой пытался нащупать горло твари – но горла не было, пальцы почти без сопротивления уходили во что-то мягкое, легко раздающееся. Усеянный клыками провал надвинулся, растянулся еще больше. Глотка никак не соответствовала скромным размерам существа – казалась бездонной, уводившей в неведомые глубины.

«Сейчас он меня тупо сожрет», – понял я и потянулся к гранате. Пальцы никак не могли дотянуться до рукава, потом все-таки дотянулись, и маленький цилиндрик полетел в черный космос глотки Чеширского… Я напрягся, готовый к тому, что вылетевшие из пасти осколки располосуют мне лицо.

Граната взорвалась еле слышно, словно и в самом деле глотка существа вела куда-то далеко, в иные измерения.

Упругая сила подбросила меня вверх – и, рухнув обратно, я не ощутил давящих объятий человека-спрута.

С тварью, присвоившей голову Чеширского, происходили быстрые изменения – слизистая кожа лопалась, из трещин ударяли фонтанчики черной жидкости. Гримасы человекообразного лица быстро сменяли друг друга – я увидел холодную улыбку майора, затем незнакомую физиономию, искаженную, изломанную не то болью, не то страхом, затем снова лицо Чеширского, застывшее в тревожном недоумении.

Потом одна из глубоких трещин, расколовших тело существа, перекинулась на лицо, белая кожа комкалась, сворачивалась, из-под нее полезла пузырящаяся черная жижа… Тварь окончательно утратила какую-либо структуру, превратилась в бесформенную массу – от нее отваливались большие куски. Через пару минут агония завершилась – посреди мерзкой черной лужи белел лишенный плоти череп.

Майор уцелел в перестрелке, Шмайсер тоже. Они возились у одного из блоков «Памира», пытались попасть внутрь. Будут минировать, понял я, а потом майор в недобрую минуту повстречается с «ведьминым гнездом»…

Я осторожно обошел «Памир», не мешая их трудам. Поднялся в гостиную второго корпуса – фонарь там не горел и надпись на стене отсутствовала. Стоило ожидать…

Пришлось оставить шпаргалку для самого себя. Я вынул маркер и написал:

ПАМИР ЗАМИНИРОВАН, НЕ ЛЕЗЬ

ЧЕШИРСКОМУ НЕ ВЕРЬ

МАЙОРА НЕ СПАСТИ, НЕ ПРОБУЙ

БЕРЕГИ ПЕЛЕНГАТОР

СУНЬ ГРАНАТУ В РУКАВ

Под пятью строчками нарисовал подпись: букву «L» со стилизованной завитушкой. И оставил фонарь подсвечивать свое творение.

Теперь все сделано правильно, можно уходить.

Стекло хрустело под ногами. Я вновь шагал по Стеклянному Полю. Шагал и уныло размышлял о дельнейших жизненных перспективах. Личное бессмертие, судя по всему, мне все-таки гарантировано. Не совсем полноценное, нечто на манер Шмайсера, но все же бессмертие.

И это казалось мне весьма серьезной проблемой, требующей решения. Вечно таскаться по Зоне, пока мир не рассыплется в прах… Благодарю покорно, Шмайс уже начал выть от тоски, а что с ним будет через несколько лет?