Принцесса из Шанхая - Наталья Солнцева

– Клещев не спрашивал вас о жемчужине?

– Клещев… – задумчиво повторила Лика. – Мама много лет верила, что имя Аркадия Селезнева он взял вынужденно, скрываясь от преследования. В общем, так оно и было, только больше, чем милиции, отчим опасался мести бывших дружков. Мне нелегко было привыкнуть к новым реалиям и не подавать виду, что я знаю, кто он на самом деле – предатель и вор! Он обманул доверие своего первого покровителя, а потом погубил моего отца. Нет, о жемчужине он спросить не посмел – побоялся выдать себя. Да и не подозревал, куда она исчезла… наверное, ему пришло в голову что-нибудь ужасное: он решил, будто Дракон явился с того света и забрал похищенное. С тех пор Аркадий, казалось, свихнулся: он никому не доверял – ни себе, ни мне… беспробудно пил и шарахался от каждой тени. Когда кто-то подкрался к нему, пьяному, в лесу и отстриг прядь волос, это вызвало припадок настоящего безумия. Ну, дальше вы знаете…

Лика не призналась, что отчим заглядывался на нее, исходил похотливой слюной… надеялся со временем добиться близости с ней. Наверное, одно его удерживало от насилия – мечты о совместном будущем.

– Значит, Клещ ушел в тайгу и не вернулся, а некоторое время спустя вы обнаружили в дверном косяке ушумского дома рукавную стрелу – назовем ее «перо дракона» – и на земле отпечатки лап Дракона? – спросила Ева.

– Так и было, – кивнула Лика. – Я ужасно испугалась. Я подумала, что кто-то напал на след жемчужины… убил отчима и теперь возьмется за меня. Сутки напролет я проводила в поисках выхода из этой кошмарной ситуации, перебирала все варианты развития событий, все возможности избежать опасности. Прятать голову в песок бессмысленно – ведь рано или поздно тот, кто разделался с Аркадием, доберется и до меня. Наверняка, прежде, чем убить, у отчима пытались выведать, где жемчужина… а он не сказал. Он просто не знал! Получается, с этим вопросом придут ко мне… больше не к кому! Единственно правильное решение – бежать, затеряться. Московский адрес, оставленный Селезневым… – я уж буду называть его, как привыкла, – пришелся кстати. Однако еще по дороге я почувствовала, будто невидимый соглядатай наблюдает за каждым моим шагом. В Москве это неприятное ощущение усилилось, но непривычные условия большого города потребовали от меня много сил и внимания, и чувство страха притупилось, а скоро я почти забыла о нем. Только когда Стефи потеряла прядь волос, я поняла, что бегство было напрасным: снова повторяется то же самое, что и в Ушуме…

– Около полугода злоумышленник выжидал, надеясь, что вы по неосмотрительности наведете его на след жемчужины. И вы тоже ждали, чтобы он обнаружил себя. Первым потерял терпение Треусов. Когда вы решили сами стать охотником, Лика? – спросил Смирнов. – Еще в Ушуме или уже здесь, в Москве? Впрочем, какая разница? Ружье вы привезли с собой, обращаться с ним вы умели, осталась сущая безделица – найти мишень. Вы сделали встречный ход: наняли сыщика, чтобы он сделал черную работу – вывел вас на «ловца» или «зверя»… я затрудняюсь в подборе правильного слова. Вы почти не лгали, вы поведали мне часть правды и поставили нелегкую задачу. Но я справился! Не зная толком, что я ищу, я нащупал узкую тропинку и двигался по ней в потемках… пока не наткнулся на вашего старшего брата.

– По отцу, – уточнила Лика. – Я заподозрила, что именно он по праву наследования или по какой-либо иной причине может стремиться завладеть жемчужиной. Возможно, кровь Александра Шершина, которая течет в наших жилах, подсказала мне это. Дракон ходил вокруг и сеял смерть, но меня он не трогал, только пугал. Я пыталась проникнуть в его замысел… и мне почти удалось. Ему нужна жемчужина, а, убив меня, он оборвет ниточку, которая может привести его к цели. Поэтому он будет держать меня в тисках страха, ужаса… чтобы я дрогнула, и, спасая свою жизнь и рассудок, отдала ему драгоценность или невольно открыла ее местонахождение. Если не получится ни одно, ни другое, он попробует силой или новой хитростью вырвать нужные сведения. Он хочет довести меня до нервного истощения или, того хуже, – до безумия… сделать недееспособной и без труда получить все, что осталось от отца и Селезнева… то есть Клеща. Ведь мы с братом – самые близкие родственники, и он был уверен, что сумеет это доказать! Потом, добившись желаемого, он, пожалуй, решит избавиться от меня, как от опасного свидетеля. Как я могла ему помешать? Только одним способом – опередив его. Вы правы, я думала, что в ходе частного расследования непременно обнаружится злоумышленник, и, скорее всего, им окажется мой брат. Я очень боялась, что это вы, Альберт Юрьевич! – призналась Лика. – После смерти Стефи вы проявили столько внимания и заботы, что заронили во мне нехорошие мысли. А когда я побывала у вас в гостях и увидела старинное китайское оружие, мои подозрения укрепились. Вместе с тем вы… вызвали у меня симпатию… и повергли в борьбу с самой собой. Я уже не была уверена, что смогу нажать на курок, когда понадобится.

Возникла тревожная, напряженная тишина. Ростовцев, сам не свой, хотел что-то сказать, но только смотрел на Лику, пожирая ее глазами.

– Откуда вы узнали о брате? – разрядил обстановку Смирнов.

– Мама рассказала мне, что у отца до нее была другая семья – женщина и ребенок, сын, которых он оставил. Тот мальчик, подумала я, давно вырос, стал мужчиной… кто знает, какую жизнь он ведет, какие планы строит? Почему бы ему не отправиться на поиски жемчужины? Не отомстить тем, кто отобрал у него отца? Вряд ли он может питать теплые чувства к нам с мамой, а тем более к Аркадию. Что, если он ищет вора, а найдет меня? «Берегись его! – прошептала мама, будто прочитав мои мысли. – Он может быть опасен».

– Боюсь, все выглядит проще и циничнее, – усмехнулся сыщик. – Ваш братец никому не собирался мстить за отца, которого он едва помнил; никого не собирался наказывать. Небось мысли о «теневых капиталах» господина Шершина пришли ему в голову, когда у него возникла крайняя нужда в деньгах… или чуть раньше, когда он занялся бизнесом. Фирма «Кречет» сначала пошла в гору, затем неудачные вложения подорвали ее финансовую стабильность, обороты падали, партнеры один за другим «спрыгивали», и дело дошло до того, что бухгалтерия едва сводила концы с концами. Павел Андреевич набрал кредитов, заключил кучу рискованных договоров и… погорел. Тут подоспел развод. Стелла и ее адвокаты всюду совали нос, вынюхивали, высматривали, а Треусов хотел сохранить «лицо» фирмы, ее репутацию, поэтому тщательно скрывал истинное положение вещей. Стелле все же удалось раздобыть кое-какие документы, накопать компромата и, назло ненавистному супругу, продать эти сведения человеку, который умело ими воспользовался. Не так ли, Альберт Юрьевич?

– Допустим, – неохотно признал он. – И что же? Я не нарушал правил игры! Большой капитал поглощает маленький, как акула поглощает мелких рыбешек. «Кречет» могло спасти только срочное погашение долгов, выплата штрафов и огромных процентов, а таких средств у Треусова не было.

– Почему вы решили принять предложение Стеллы и приложить руку к разорению ее мужа?

Ростовцев помолчал, нахмурился.

– Я… в некотором роде задолжал ей. Та старая история на вечеринке, когда мы… согрешили, – криво улыбнулся он. – Стелла тогда невольно оказала мне услугу, а долг, как известно, платежом красен. Мне хотелось досадить ее жениху, Засекину… вот я и переспал с его девушкой. Дело прошлое, я уже и подзабыл кое-что, но когда Стелла напомнила ту нашу ночь… я не смог ей отказать. Собственно, на сей раз ее интерес совпадал с моим: она во что бы то ни стало стремилась насолить Треусову, а я получил возможность прибрать к рукам часть активов его фирмы.