Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук

Хамна не послушалась Арлинга. Она напала на имана первой, обнажив два клинка, с которыми в последнее время не расставалась даже ночью. Хамна тоже чувствовала, что они подошли к развилке пути, где в одной из сторон их ждал тупик. Регарди не тронулся с места, когда она прыгнула. Сейчас было неважно, осталась бы Хамна рядом с ним или решила умереть в бою — наемница не завершила прыжок, упав в сугроб. Арлинг сглотнул и медленно двинулся к ней, обливаясь потом. Ему давно не было так страшно. И дело было не в том, что иман двигался с нечеловеческой скоростью, стоя теперь на краю опушки и повернувшись к нему спиной, словно смерть Хамны его не касалось. А в том, что его халруджи умрет, Регарди уже не сомневался. Тонкий аромат хвои, который показался ему чуть сильнее, чем следовало, елям и соснам не принадлежал. Через секунду Хамна закричала, брызнув кровью изо рта и схватившись за живот в судорогах. Етобары молчали под самыми страшными пытками, но то, что происходило сейчас с кучеяркой, было хуже человеческих истязаний.

— Ты все правильно понял, — кивнул его мыслям иман. — Етобаров трудно отравить. Как и ты, Хамна прошла закаливание ядами, но яды бывают разные. Мы с тобой стали древними, она же простой человек, иммунитета к такому яду у нее нет. Мне прислали его из Сангассии, там успели вскрыть ледник с нашим хранилищем. Жалко, что не все богатства древнего мира успеем вывести до извержения, но некоторые полезные находки сохранить сможем. Мы называли этот яд «Последний зал смерти», он никогда не подводил. Можно носить как парфюм и пахнуть немного елкой, а у твоих врагов будут разрываться внутренности. Но дело в том, что некий вирус, который содержится в аромате, и который на нас с тобой не действует, поддерживает жизнь отравленного до определенного времени. В зависимости от дозы человек может корчиться в мучениях до трех суток. Обычно этот яд применяют против злейших врагов. Хамна мне никто, я выбрал его из-за тебя. Просто потому, что ты слишком часто говорил мне нет.

Окровавленными пальцами Хамна вцепилась в тунику Арлинга, привлекая его к себе.

— Пусть от твоей руки… — прохрипела она. — Только от твоей.

Между тем, иман как ни в чем ни бывало продолжал. Он не убирал меч, чертя узоры в снегу перед собой.

— Из-за твоих действий я оказался перед сложным выбором, а я не люблю полутонов, — сурово сказал он, не глядя на Регарди. — С одной стороны, ты сделал все, как я просил, и избавил нас от сагуро, которые очень мешали. Как там тебе сказал Сейфуллах? «Во лжи должна быть соль». В моей ее оказалось, пожалуй, слишком много. Иногда я думаю, почему Махди, вложив в твою подготовку столько усилий, ничего не сделал с твоей наивностью. Безумие Седрику никогда не грозило, а вот вырвавшиеся на свободу сагуро очень мешали некоторым нашим планам. Впрочем, удалось провести и тебя, и Нехебкая, что само по себе редкое удовольствие. За то, что сделал грязную работу, спасибо, а вот за то, что сделал ее слишком хорошо, благодарить не стану. Да убей ты ее, наконец, знаешь же, что ничто не поможет. Я точно не помогу, противоядия нет.

Хамна вложила свой кинжал в пальцы Арлинга и приложила к горлу.

— Режь, — прошептала она. — И помни — темнее всего перед рассветом.

— Ты же знаешь, что все будет так, как я сказал, — вздохнул иман, когда Регарди, закончив мучения Хамны, медленно поднялся и потянул из ножен клинок Махди. Тот скрипел и двигался с натугой, словно не желая участвовать в том, что было неизбежно.

— Император настолько впечатлился твоими успехами, что принял решение в твою пользу, — сухо произнес Тигр, поворачиваясь к нему. Боевой стойки он не принимал, но Регарди знал, что может быть убит в любую секунду. — И это меня огорчило. Я не хочу смотреть на твое тело, зная, что разговариваю не с тобой, а с Седриком. Уж очень ты мне запал в душу, индиговый ученик Махди. Потому приказываю тебе немедленно покинуть Согдарию. Неподалеку есть рыбацкий порт, где тебя ждет корабль, который направляется в те самые жаркие пески, о которых ты так мечтаешь. Из Самрии тебя переправят в пустыню Карах-Антар, где сейчас весьма приятный климат. В ее обширных землях легко затеряться.

— Я выбираю второй вариант.

— Но ты же знаешь, что в таком случае мне придется тебя убить. Либо смерть, либо изгнание. Масляная лампа горит благодаря маслу и фитилю — потому что кто-то ее заправляет и подрезает фитиль. Император сделал все, чтобы восстание северных лордов прошло успешно. Слишком буйных сейчас устраняют мои люди, останутся покорные, которые ждут не дождутся коронации Арлинга.

— Сейфуллах хотел видеть меня на троне, — предпринял последнюю попытку Регарди, зная, что проигрывает и здесь.

— Аджухама давно нужно было убрать, — поморщился иман. — Оставили его в живых до поры до времени, чтобы тебя не вспугнуть. Но ты сам все испортил. Пойми, черный солукрай против меня не поможет.

Махди учил Арлинга перед боем становиться пустотой, но сейчас Регарди чувствовал, что она станет помехой. В его сердце разгоралось пламя, и он бросил в него все, что у него отняли — любовь, дружбу, надежду и веру.

Первые лучи солнца брызнули на землю, позолотив макушки замерзших елей. Скудное тепло разбегалось по небу волнами, мира внизу не касаясь. По спине Арлинга скатилась капля пота, желудок свело судорогой. Над головой звенел ночной мрак, тая в рассвете, под ногами скрипел снег, обагренной кровью Хамны. Он сделает то, что знал в совершенстве. И неважно, кто стоял по ту сторону его клинка.

Лезвия двух мечей блеснули в волне утреннего света и скрестились в первом ударе, который звучно разрушил утреннюю тишь. Мечи разошлись и заплясали, вступив в жадный диалог, где один не уступал другому. Исчезли вороны, лес, лагерь и даже небо. Мир Арлинга сузился до полосок металла, летавших слишком быстро для человеческого восприятия. Иман знал о нем все, Арлинг лишь то, что учитель посчитал нужным раскрыть на тренировках. Их поединки никогда не заканчивались победой Регарди, и Арлинг понимал, что лишь оттягивает момент, когда начнется обратный отсчет.

Чувствуя, что уступает в скорости, он нырнул под руку противника, вскочил на поваленный ствол и, оттолкнувшись от торчавшей в небо ветки, перекувырнулся над иманом, смягчив падение переворотом. Поднявшись в облаке снега и тяжело дыша, запоздало осознал, что сумел избежать смертельного укола в горло, но пришлось прыгать снова —