Бригада (1-16) - Александр Белов

— Кондрашов, Виталий Сергеевич, — представился тот.

— А я — Хусточкин, Алексей Семенович, — вдруг сказал Князь.

— Белов, Александр Николаевич, — завершил процедуру знакомства Саша.

Столы в центральном зале были сдвинуты на середину. Федор, Ватсон и уже успевшие вернуться из города Витек с Любочкой хлопотали, расстилая хрустящие скатерти и расставляя тарелки. Лайза отдыхала наверху, в своей комнате. Плов действительно удался на славу.

Как только все приступили к трапезе, Федор на пять минут оказался в центре общего внимания. Услышав очередную похвалу, он церемонно раскланивался, но на Кондрашова смотрел, настороженно, словно опасался, что тот вот-вот растает в воздухе, оставив после себя лишь несколько капель холодной росы.

Однако Виталий Сергеевич при дневном свете вовсе не походил на призрака. Он с удовольствием выпил рюмку водки, закусил и принялся за главное блюдо — плов, не забывая при этом нахваливать повара. У Лукина немного отлегло от сердца. Он тоже выпил водки и смягчился.

Когда мужчины наелись, подобрели, расстегнули верхние пуговицы на рубашках и ослабили ремни, они стали готовы не только говорить, но и слушать собеседника.

— Николай Васильевич Митрофанов был моим прадедом, — заметно волнуясь, сказал высокий худой мужчина с копной седых волос. Он посмотрел на сидевшего рядом Князя и уточнил: — Точнее, он был нашим прадедом.

Князь одобрительно улыбнулся и кивнул.

— И еще, — добавил мужчина, — Николай Васильевич Митрофанов похитил Европу.

— Европу? Вот те раз, — Белов даже присвистнул от удивления. — Что имеется в виду? Не могли бы вы рассказать подробнее, Виталий Сергеевич?

Кондрашов достал дешевые сигареты местного производства, закурил, положил пачку на стол. В этот момент Князь, сидевший рядом и тайком бросавший на дальнего родственника горделивые взгляды, незаметным движением убрал сигареты Кондрашова и ловко подменил их ультралегким «Парламентом».

Белову это сначала показалось забавным, но потом он вспомнил их сегодняшний разговор по телефону. «Из всех своих предков я знал только мать, да и то она давно уже умерла…» Простые слова, сказанные вполголоса. Отчаянный крик одиночества. Саша подумал, что нелегко живется человеку в этом мире, когда он совсем один. И стер понимающую улыбку, так и просившуюся на лицо. Навыки щипача и трогательное проявление заботы о нежданно-негаданно найденном родственнике. Пусть так. Это лучше, чем ничего.

Кондрашов курил, рассеянно глядя поверх головы Белова.

— Да, — наконец ответил он. — Прадед украл Европу. Он был жестоким, но по-своему наивным человеком… Наверное, он считал, что метеорит принесет ему счастье… На деле же все оказалось не так. Вас может удивить, откуда я это знаю? Законный вопрос. Видите ли… — он замялся, вспоминая имя-отчество Белова, — Александр Николаевич… Ко мне в руки попал дневник прадеда. К нему прилагались обширные комментарии деда, а потом и — страницы, исписанные отцовским почерком… — Он грустно усмехнулся. — Сокровища загадочного предка не давали им покоя. Но…

Взгляд его остановился на бутылке. Князь оказался предупредительнее официанта в ресторане класса люкс. Он мягко, но очень быстро схватил бутылку и наполнил рюмку Кондрашова. Потом подвинул закуску — тарелку с малосольными огурцами. Виталий Сергеевич выпил, не дожидаясь, пока кто-нибудь составит ему компанию, закусил и снова глубоко вздохнул. Похоже, рассказ предстоял невеселый.

— Я начну по порядку, — сказал Кондрашов. — С самого начала. Девятнадцатого августа одна тысяча девятьсот второго года, около полуночи по местному времени, на севере Камчатского полуострова, а точнее, в той части материка, что непосредственно прилегает к нему, наблюдалось странное явление. Описания этого явления дошли до нас со слов очевидцев. Житель поселка Слаутное, что на берегу реки Пенжины, Тимофей Агапов, приказчик меховой артели, а по совместительству — астроном-любитель, показывает, что внезапно послышался громкий низкий гул, который очень быстро нарастал. Небо озарилось яркими сполохами. Они возникли на западе и продвигались на восток.

Кондрашов рассказывал мастерски, перед глазами слушателей возникали, как на экране кино, живые картины прошлого. Жители поселка, несмотря на поздний час, высыпали на улицу, чтобы не пропустить приближающийся конец света. Домашние животные отреагировали еще сильнее. Коровы и лошади в панике метались в стойлах, куры бегали по дворам, свиньи отчаянно визжали, собаки лаяли. Словом, все понимали, что происходит нечто экстраординарное.

Тимофей Агапов составил подробный отчет, который позже отправил в Российскую Академию наук. Отчет удалось найти среди архивных материалов. По словам Агапова, сначала в небе возник светящийся коридор шириной не менее версты. В центре коридора свечение было ярко-белым, по краям становилось нежного голубоватого цвета. От самого коридора исходил низкий и очень громкий гул, от которого у меня дрожали все внутренности. Через две минуты звук стал таким сильным, что заболели уши. Казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут, и все, кто его слышал, вынуждены были закрыть уши руками.

Прямо над поселком появилось небесное тело, с ужасающей скоростью надвигавшееся с запада. Невозможно было оценить, на какой высоте оно находилось; вследствие этого весьма затруднительно определить его геометрические размеры, но оно напоминало колесо от телеги — и по форме, и по диаметру. Объект промелькнул и исчез, скрылся за обрезом тайги. Видимо, он все-таки летел достаточно низко, хотя и не касался верхушек самых высоких деревьев.

Интенсивность свечения пошла на убыль, гул тоже стал стихать. Через полторы минуты горизонт на востоке озарился яркой вспышкой, как это бывает при взрыве снаряда. Агапов начал считать и на счете сто двадцать четыре почувствовал ударную волну. Земля под ним вдруг вздыбилась и покачнулась.

Исходя из разницы скоростей света и звука в газовой среде, Агапов предположил, что место падения небесного тела удалено от поселка Слаутное на сто двадцать — сто тридцать верст, хотя это может быть и не точно, поскольку рельеф в этих местах неоднороден — базальты и граниты чередуются с суглинками и супесями. Агапов предложил назвать не найденный пока болид «Европой», ибо он залетел в наши края оттуда, со стороны Атлантического океана и западной оконечности континента.

Рассказ этот странным образом перекликался со сном Белова, который тот видел в самолете накануне прибытия на Камчатку. Александр не переставал себе удивляться. Обычно наиболее значимые события его жизни предварялись или снами, или знаками судьбы. И в этот раз случилось то же самое.

— Вот видите, как все подробно и вместе с тем — приблизительно? — обратился к нему Кондрашов. — Тимофей отправил бумаги в Академию, но ведь надо знать, сколько времени шла почта из Слаутного в Санкт-Петербург. Это же — начало двадцатого века.

Люди еще месяц судачили о странном явлении, а потом попросту забыли. Однако вскоре поползли слухи, что метеорит стал достоянием племени оленеводов, кочующих по тундре. Слухи распространяли охотники-промысловики, изредка приходившие на фактории, чтобы