Берс-1. Берс в ребро - Дмитрий Анатольевич Гришанин

меня с Ксю — неотличимым от живого человека големом, созданным по образу и подобию служанки Дениса, в которую несчастный смертник был безнадежно влюблен.

Ну а дальше, как не сложно догадаться, я стал жертвой ритуала. И в родном мире я разбился, грохнувшись с высоченного балкона на каменный пол торгового центра. Мой же подхваченный ритуалом дух был перенесен в тело астрального двойника из игрового мира — в тело умирающего Дениса. Получив заранее статус игрока, оказавшись даже в новом теле, я запросто смог самостоятельно генерировать живу из местного алтаря. И следующие несколько дней отсыпался, качая живу и восстанавливая болезненное тело отмучившегося с моим прибытием тезки.

Жалел ли я о случившемся? — сложный вопрос. С одной стороны, на родине остались родители и друзья, по которым я, конечно, скучал. Но в новом теле, с обновившейся памятью, я не испытывал теперь какой-то душераздирающей тоски по дому — лишь легкую светлую грусть. Да, там я разбился, и для родственников и знакомых эта трагедия стала, наверняка, огромным горем и тяжким испытанием. Однако, сейчас я понимал, что случившийся ритуал на самом деле и для меня стал в некотором роде спасением. Ведь, по сути, после получения там статуса игрока, я тоже оказался инвалидом в своем мире — разумным, оказавшимся способным поглощать живу в неигровом мире, где добыть эту самую пресловутую живу было огромной проблемой. Лишь бесконечная охота на тварей с изнанки мира делала возможным там продолжение моего существования. Да, Псих, разумеется, помог бы мне там в этом. Но даже с помощью системного предмета удовлетворить постоянно растущие потребности развивающегося игрока в неигровом мире было б чрезвычайно сложно, и, подозреваю, на каком-то этапе развития это стало б попросту невозможно.

Кстати, о системных предметах. Оказывается, в игровом мире это крайне редкий и практически бесценный девайс. Снять который со стенда в магазине здесь в принципе невозможно. Системные предметы в этом мире передаются из поколения в поколения, как величайшая родовая ценность…

Из глубокой задумчивости вывел меня легкий подзатыльник Психа.

— Ну вот, хоть какие-то умные мысли в бестолковке твоей завелись после отжиманий, — услышал я насмешливый хриплый голос наставника.

— Че, уже все? — пропыхтел я, чувствуя, как вздулись от притока крови и длительной нагрузки мышцы рук и груди.

— Полсотни отжиманий сделал, — кивнул Псих. — Пока сядь, передохни чуток. Впрочем, ежели не устал, можем продолжить…

— Да щас, — фыркнул я, опуская колени, и тут же переворачиваясь на задницу. — Так-то уговор был, что ты меня первой стойке Изумрудного берса обучать станешь, а не долбанным отжиманиям.

— Попробуй обучи такого, — фыркнул Псих. — Ни тела. Ни воли. На пальцах всего жалких десяток секунд истуканом замереть не можешь.

— Да блин, я ж стараюсь!

— Я вижу. Весь песок на арене задницей своей уже утрамбовал.

— Намек понял, встаю…

Подскочив на ноги, я тут же на полусогнутых поднялся на носки, распрямил спину и, не дожидаясь команды, легким касанием левой руки татуировки на животе призвал в поднятую над головой правую сверкающий хищным лезвием системный предмет.

— Держать позицию… Держать! — обходя меня по кругу, зловеще зашипел пылающий изумрудным пламенем бородач.

— БЕЙ! — его команда раскатом грома громыхнула где-то слева, и краем глаза я засек, как размытый зеленый силуэт метнулся мне за спину…

Да ты издеваешься, вражина! — завопил я (разумеется, мысленно).

Оттолкнувшись левым носком, я совершил полуоборот на правом, штопором зарывая ступню почти целиком в мягкий песок, и одновременно практически вслепую нанес косой рубящий удар в противоход Психу…

Увы, и в этот раз чуда не произошло — топор просвистел в полуметре от увертливой цели. Но сейчас я успел хотя бы тормознуть левой ногой вращение, и устоял на ногах.

— Уже лучше, — хмыкнул осклабившийся бородач. — Определенно, отжимания пошли тебе на пользу. Давай-ка, Денис, упор лежа, и еще два десятка раз.

— Сейчас-то за что?

— За вражину, конечно, — расплылся в зубастом оскале Псих. — Желаешь поспорить?

— Да ну нафиг, проще отжаться, — буркнул я, падая на песок и принимая упор лежа.

— Неее, нам проще не надо. Так что, считай, уговорил, пусть будет тридцать отжиманий. Или все ж таки желаешь оспорить?

Я счел за благо на сей раз промолчать, и молча стал отжиматься.

— Раз, два… — менторским тоном тут же начал отсчет Псих, прекратив придираться… Похоже я понял, как следует себя вести с этим неадекватным типом.

— Плюс десять отжиманий за неадекватного типа. Итого сорок, — свел на нет мое ликование насмешливый голос сверху. —…Пять, шесть…

Блиииин! — мысленно застонал я, энергично работая руками.

— Поворчи еще там… Девять, десять…

Я стиснул зубы и продолжил отжиматься.

Глава 9

Глава 9

— БЕЙ!

Тело среагировало на команду быстрее мысли, так что нанесенный удар пришлось анализировать уже постфактум. И это стало приятным послевкусием от победы, потому что впервые с момента беспросветно-неуклюжей отработки стойки я все сделал правильно и зацепил-таки краем лезвия полыхающий изумрудным пламенем рукав наставника.

Будучи иллюзорным объектом, пылающая рубаха Психа, разумеется, ничуть от топора не пострадала. И бородач довольно крякнул, признавая мое определенно возросшие умение обращения с системным предметом, однако вслух проворчал вечно всем недовольный тип далеко не похвалу:

— Плохо, Денис! Просто отвратительно! Носки в конце не удержал. Корпус завалил. Учишь тебя, учишь, и все, как об стену горох.

— Так попал же! — возмутился я.

— Это ж разве попал, — фыркнул Псих. — Просто зацепил слегка. Чисто случайно вышло. Ну должно же было тебе когда-нибудь тупо повезти.

— Так не честно!

— Хорош сопли жевать! В позицию!

Я привычно на полусогнутых вскочил на носки и, распрямив спину, вскинул над головой правую руку, с призванным топором.

— Вот и проверим сейчас, что ты стоишь в настоящем деле, — вдруг огорошил, вместо команды, насмешливый голос наставника. — Чую, это будет интересно…

Зеленый песок арены личного хранилища под моим ногами вдруг обернулся обычным песком, а голос наставника (как, впрочем, и сам объятый изумрудным пламенем силуэт) сгинул без следа.

По ушам резанул пронзительный девичий вопль, сопровождающийся треском рвущейся материи, и я увидел буквально в трех-четырех шагах перед собой следующую отвратительную картину.

На песке широкой арены (где несколько часов назад я имел несчастье крайне неудачно спарринговать с отроком Горыней) теперь троица молодчиков, при свете воткнутых в песок факелов, глумилась над пойманной и распятой на земле девушкой.

— Тверд, родненький! Ну пожалей ты меня! Не надо! — сквозь рыдания молила несчастная, с которой в шесть рук насильники сноровисто срывали остатки разодранного платья.

— Молчи, дура! — рявкнул на жертву задыхающийся от похоти злой голос центрального насильника и рыкнул тут же уже своим подельникам: — Крепче ее держите! И рот заткните чем-нибудь!

Стоящий на коленях между ног девушки ублюдок рывком сдернул вниз штаны, оголив дрожащий от желания член. Но вогнать свой орган в открытое лоно распятой на песке жертвы не успел.

Уж не знаю, что там мне помогло (то ли длительная тренировка под надзором Психа, то ли чрезмерное увлечение насильников бедняжкой на песке), но я смог, никем не замеченным, на цыпочках подкрасться вплотную к ублюдкам, и совершить почти идеальный рубящий удар из первой стойки Изумрудного барса по торчащему палкой отростку главаря.

— ААААА!.. — завопил мгновенно оскопленный детина и, зажив руками фонтанирующий кровью обрубок в паху, таки рухнул на девицу.

Ксю (а вернее Аленка), которая к моему немалому изумлению и оказалась жертвой несостоявшегося насилия, истошно заверещав, вырвалась из ослабевших рук подручных незадачливого насильника и, вывернувшись из-под тела воющего Тверда, голой бросилась по песку арены в сторону, белеющей неподалеку в лунном свете, лестницы дома.

— Барин, ты чего?..

— Мы не причем, это все Тверд!.. — практически одновременно заголосили двое парней-подельников. Вскочившие на ноги одновременно с бегством Аленки, они дружно отпрянули на пару метров с места кровопролития и замерли, выставив перед собой раскрытые ладони.

В одном из парней я признал своего недавнего спарринг-партера Горыню. И это узнавание, по понятным причинам, вынудило снова призвать в руку развеявшийся после исполненного удара топор.

— ААААА!.. — выл внизу на песке истекающий кровью Тверд.

— Барин, ты чего, успокойся, — стал увещевать меня Горыня, бочком смещаясь по широкой дуге влево.

— Барин, не шали, опусти топор, а, — вторил напарнику незнакомый парнишка, так же попятившийся