Принцесса кролик и метка демона - Кира Иствуд

Роксана тоже не спорит. С тех пор как выбралась из воды эта девочка вообще не проронила ни слова, она выглядит поникшей, даже съёжившейся, будто шарик, из которого выпустили воздух.

Послушно сев на траву, она тут же отворачивается, положив голову на колени. Ну просто памятник печали! Я решаю её не трогать…

Когда Корвин отправляется на обход, я тоже опускаюсь на прогретую землю, подставляя лицо тёплым лучам. Впервые за месяц летняя жара меня радует. Тело постепенно отогревается, а мысли приходят в подобие порядка.

Воздух сладко пахнет полевыми цветами. Чихнув, я снова пробую отжать платье. Потом, подняв руки, прощупываю свою голову и по одной выдёргиваю из испорченной причёски надоевшие шпильки. Наконец-то смогу распустить волосы! Вода горошинами стекает за шиворот, холодя кожу.

Расправив юбку, я скептически осматриваю её… Помнится, утром платье было розовым! А теперь сероватое от влаги, в пятнах и даже в дырках. Да и сама я отхватила будь здоров! На ладонях вспухли царапины, на макушке набухает шишка. Мама упадёт в обморок, если увидит меня такой! Надеюсь, Ири с ней… Надеюсь, нас уже ищут.

— Почему ты помогла мне? Почему не оставила на том берегу? — вдруг спрашивает Роксана, выдернув меня из мыслей. Она даже не повернула головы в мою сторону. Голос у неё был слабый, глухой, как у тяжелобольного человека.

— А что, не должна была? — уточняю я, не поняв суть вопроса.

— Мы ведь враги. Врагов надо уничтожать.

Ого! Вот это категоричность!

— Ну-у, мы не друзья… И ты не подарок, конечно. Но когда мы успели стать врагами, Роксана? — осторожно говорю я. — Я знаю тебя пару часов.

Она всё-таки поворачивает ко мне лицо — бледное, осунувшееся. Несчастное.

— Я не понимаю, — шепчет так тихо, что я скорее угадываю смысл, чем слышу слова. — Мама говорила… вы ненавидите нас. Презираете. Считаете змей врагами. И никогда не протянете руку. А скорее закопаете в яме. Сожжёте в печи! Или мы, или вы. Поэтому можно только силой… только если сразу… только так… Но почему ты… почему…

Она зажмуривается, пряча лицо в ладонях. Её острые плечи вздрагивают от сдерживаемых слёз. Моё сердце сжимается. Подсев к дрожащей девочке, я осторожно, чтобы не напугать, кладу ладонь на её продрогшее холодное плечо.

— Твоя мама ошибается, Роксана, — твёрдо говорю я. — Ты мне не враг. И я не желаю тебе зла. Тем более… возможно, в будущем ты станешь частью нашей семьи. Ведь как бы мне ни хотелось это признавать, но ты нравишься Корвину.

Девочка замирает, а потом, убрав от лица ладони, вскидывает на меня недоверчивый удивлённый взгляд.

— Но ты сама сказала, он никогда не… не… такую как я!

— Я так сказала от злости, — вздыхаю я. — Но правда совсем другая. Ты ему точно нравишься. Поверь, о таком я не буду врать. Не стал бы он постоянно тебя защищать, будь это не так. И таскать на руках. А ещё он тебя всё время ищет взглядом, словно проверяет, как ты. На Корвина это не похоже! Обычно ему на чужих плевать! Он их вообще не замечает.

Роксана хмуро вытирает слёзы. Кажется, она мне не верит.

— Нет, — уверенно говорит она, — ты ошиблась. Я никому не могу нравиться. Красные глаза всех пугают. Даже других змей. Это заложено природой — бояться таких, как я. Но мне всё равно. Нам ничья любовь не нужна. И я никого любить не буду!

Она говорит это скороговоркой, будто выученный наизусть постулат. Будто кто-то повторял ей эти слова раз за разом, пока они не стали для Роксаны неоспоримой истиной.

— Роксана…

— Нет! — она отталкивает мою руку, — это всё специально, да? Ты что-то хочешь от меня? Ты что-то задумала?!

— Я ничего не задумала.

— Я тебе не верю! — она порывисто встаёт, глядя на меня так, будто здесь именно я змея, а она кролик, едва не попавший под действие яда.

“Да уж, Корвин с ней намучается", — думаю я.

В душе я начинаю подозревать, что на девочку плохо влияют родители. В памяти всплывает момент, как Зарина — мать Роксаны — положила руку ей на плечо. Роксана тогда вся сжалась, будто ей собирались сделать больно. А когда я, не сдержавшись, дала пощёчину (чем совершенно не горжусь), Роксана вообще не отреагировала, будто для неё подобное в порядке вещей. Даже если она провоцировала специально — её реакция всё равно была ненормальной. Ни шока. Ни злости. Ни криков.

Интересно, можно ли забрать её от родителей и отдать на воспитание в другую семью? В Руанде с Корвином ей было бы гораздо лучше! Но вряд ли возможно так сделать. А очень жаль! Кстати… что-то принц не возвращается. Надеюсь, с ним ничего не случилось?

Неожиданно мой внутренний кролик навостряет уши, и я вместе с ним. До меня доносится голос…

“Адель! Адель, ответь! Доченька!”

Радость вспыхивает в сердце.

Это мама! Она зовёт меня! Она в лесу! Пришла!

Я вскакиваю на ноги.

— Мама пришла! Она нас спасёт! — я уверенно направляюсь к деревьям.

— Ты куда?! — спрашивает Роксана. — Корвин сказал ждать его!

— Ты разве не слышишь голос? — удивляюсь я.

— Нет.

“Как это “нет?” — Остановившись, я оглядываюсь на Роксану. Да, мой слух острее… но что-то в ситуации настораживает.

“Адель! Адель… — раздаётся из чащи. — Хссс… Иди сюда!”

Почему только я слышу маму? И что это за шипение между слов? Если подумать, голос странный… он будто звучит одновременно снаружи и внутри головы, а моя вторая ипостась словно взбесилась. Она рвётся на зов, от нетерпения тарабаня лапками.

Я уже хочу вернуться к Роксане и позвать Корвина, как вдруг вновь слышу голос.

“Адель… Иди ссссюда! Немедленно!”

На этот раз он звучит как суровый приказ. Тело мгновенно немеет и… вдруг начинает двигаться само.

Что за…

Шаг, шаг… и я уже под тенью деревьев, а ноги, подчиняясь зову, тащат меня вглубь — дальше и дальше от солнечной поляны.

— Я останусь здесь! А ты как хочешь! — кричит Роксана, видимо решив, что я её не послушала и поступаю по-своему. Я хотела бы позвать её на помощь, но горло пережал спазм.

Внутренний кролик во власти чужой силы, радостно скачет на зловещий зов. Он попал под гипноз… и я вместе с ним! Даже если осознаю это — вырваться не в силах!

— Я здесь, доченька! Милая девочка! Хсссс… — раздаётся из-за могучих деревьев впереди. Ветки тревожно покачиваются на ветру. Сердце сжимается от накатившего страха. Я словно мушка, попавшая в паутину, и паук подтягивает меня ближе и ближе…

Слёзы