Раздевайся, Семёнова! - Лючия фон Беренготт

***

Не успев испугаться – настолько быстро он успел меня взбесить – я прошипела.

– Что вам от меня нужно?

Знаменский рассмеялся.

– Ты в своем духе, Семёнова. Соскучилась по мне?

– Ага, как же… – фыркнула я.

На самом деле мне было не смешно. Если дело дошло до того, что он звонит мне на мобильник… он явно обо мне не забыл.

– Если я правильно понимаю, у нас завтра с тобой лекция.

– Хорошо, что хоть это вы понимаете… – съязвила я.

Мне показалось, что он слегка опешил от моего тона. Во всяком случае пару секунд в телефоне молчали.

– Я бы не советовал тебе наглеть, Семёнова.

Я была права. Легкость в голосе Виктора Алексеевича пропала. Вспомнив, чем закончилось мое последнее проявление негатива, я заткнулась и быстро сказала.

– Простите.

Эх, кто бы научил держать язык за зубами…

– Останешься после лекции, – уже без игривости сказал он. – Избавишься от подружки. И не вздумай самовольничать – иначе «неуд» по предмету тебе обеспечен.

– После лекции? Зачем? – изумилась я.

– Затем, что я хочу с тобой развлечься, – снова подобрел он, усмехнувшись. – Не дрейфь. Тебе понравится.

И отключился.

Пытаясь осмыслить происходящее, я сунула телефон обратно в карман и села, машинально натягивая на руки тряпичные перчатки… Но осмыслить мне не дали, позвав из склада на кассу – подменить уходящую в обед продавщицу.

Часа два я была слишком занята, чтобы вообще о чем-либо думать, и вспомнила об этом невероятном звонке только, когда вымотанная, не чувствуя ни ног, ни рук, повисла на поручне в вагоне метро.

Итак, господа. Я попала в альтернативную реальность, где преподаватели оставляют студенток после лекций и играют с ними в эротичные игры. Исходя из этого непреложного факта – как понять, для чего ему понадобилось оставлять меня в аудитории? Не станет же он прямо там лишать меня девственности?

Что вообще можно сделать в помещении, куда в любую минуту могут войти?

А может его сама эта идея возбуждает? Или он понял, что это безумно возбуждает меня?..

Я скривилась – ненавидеть себя, похоже, становится моей второй натурой.

Я вообще должна быть в ужасе от всей этой ситуации, а не думать о том, кого и что возбуждает, гадая, какое именно «развлечение» придумает для меня Виктор Алексеевич! Плакать должна, всю девичью подушку слезами измочить…

Мобильник в сумке издал короткую трель. С опаской, я вытащила его и глянула. Сообщение – с блокированного номера, конечно же.

«Надень юбку, в которой была у меня в кабинете. Только, будь добра, не с этими ужасными колготками».

***

На лекцию я опоздала. Слишком плохо спала ночью, ворочаясь и вздыхая. Гадала, что меня ждет завтра, прикидывала свои варианты действий при разных поворотах событий. Раза три просыпалась от волнующих и одновременно пугающих снов, от воспоминаний того единственного, до вскипающей крови жаркого поцелуя…

Я не знала, что со всем этим делать – как снять напряжение, как заставить себя уснуть. В голову стучались его слова – грязные, порочные и бесстыжие. И такие сладкие, что хотелось скулить и трогать себя.

А трогать так, чтобы получить разрядку, я, увы, к восемнадцати годам, так и не научилась. Хоть и перепробовала кучу разных способов. Даже порнушку пару раз смотрела – еще дома, тайком, обнаружив в интернете целую плеяду ужасно запретных вебсайтов с тааакими видео, что голова шла кругом.

Все было без толку – только папу тогда подставила – не знала, что за собой надо подчищать и стирать просмотренные видео из памяти браузера. Бедный-бедный папа – мама ругалась и гоняла его по всему дому с мокрым полотенцем в руках, пока он не заперся от нее на балконе.

– При живой-то жене по порносайтам шариться… – пьяным голосом мама жаловалась в тот вечер подружкам, собранным на женсовет.

– А ты тоже иди, пошарься… – советовали подружки. – Будут и у тебя радости жизни…

Я же ходила тихонько вокруг, делая вид, что мне все это совершенно неинтересно, а сама слушала и не врубалась – о каких таких радостях они все говорят?! Как оно, вот это вот всё, получается?! Само по себе, что ли, происходит?

С тех пор ничего не поменялось – сны снились, порочные мысли одолевали, а как достичь удовольствия, не прибегая к услугам мужского пола, я понятия не имела. Потому и не ругала Юльку, когда она, наконец, «сдалась» – потеряла девственность с вполне себе приличным и симпатичным кавалером. Хоть у кого-то пусть будут «радости жизни».

Но и у меня, похоже, все налаживалось – язвительно напомнила я себе. Уж явно не для любований меня попросили короткую юбку надеть. Колготки шерстяные ему не по нраву. А что я надену зимой с юбкой? Тонких у меня нет – без надобности они мне в такую погоду. Разве что у Юльки порыться в шкафу… - у нее более «сексуальный» гардероб.

Вот, собственно, из-за этих самых колготок я и опоздала на первую пару. Пока рылась, пока примеряла разные варианты… Половина не подошло, половина были рваные, и в конце концов выбор остался между те же самыми шерстяными колготками и совершенно прозрачными, тонюсенькими чулочками телесного цвета.

Примерив, я молча сняла их и натянула свои, шерстяные – мало того, что выгляжу, будто я с голыми ногами зимой, так еще и придатки отморожу.

Потом все же струсила, вернулась и переоделась, решив, что лучше прикрыть задницу длинной паркой, чем подставить ее под какое-нибудь извращенное наказание за то, что не послушалась. Собралась с духом и вышла из комнаты.

 Опоздала я всего минут на десять, однако лекционный зал был уже забит под завязку – наученные горьким опытом всех, кому Знаменский в прошлом семестре подпортил успеваемость, первокурсники валом повалили слушать «Историю и теорию менеджмента», в количестве всех трех групп сразу.

Я очень надеялась проскользнуть на какое-нибудь свободное местечко незаметно, но, конечно же, у меня ничего не получилось. Ни на секунду не прерывая вступительной речи, Виктор Алексеевич скользнул по мне взглядом, прищурился, будто хотел сказать что-нибудь колкое… и продолжил по теме, вероятно решив, что держать студентку в сексуальном рабстве и привлекать к ней внимание – вещи немного… несовместимые.

– Опоздавших прошу занять места с краю, по возможности не мешая остальным, – лишь сухо заметил он в микрофон, пристегнутый к лацкану его пиджака. И вернулся к рассказу об истоках науки управления производством и бизнесом.

Как всегда, Знаменский был неотразим – в очередном дорогущем костюме цвета мокрого асфальта, он сидел перед широким столом-кафедрой, откинувшись на спинку стула, и постукивал по столу пальцами.