Ни минуты покоя - Марина Серова

Речь шла скорее о тех особенностях, которые и делают человека личностью. Та девочка из Владивостока, которая носила имя Жени Охотниковой, и я сегодняшняя разнились сильнее, чем незнакомки.

Между детством и зрелостью стояла мощная стена из нескольких лет, проведенных в разведшколе, — этот промежуток сделал меня другим человеком, и путей к прежним способам восприятия мира уже не было.

Но чувства твердили свое, не слушая доводов разума. Даже не твердили, а просто настаивали без слов — я хочу, чтобы он снова оказался рядом.

В конце концов я решила: будь что будет, но я не стану звонить первой. Пусть Кирилл даст о себе знать, если он захочет встретиться со мной.

Через три дня он позвонил, и я вынуждена была ему отказать. Почему? Потому что я не могла в ту минуту поступить иначе.

Впрочем, обо всем по порядку. Вернувшись домой после перестрелки в офисе фирмы «Октопус», я выбросила из головы все, что было связано с Марго, и пыталась продолжать прежнюю безмятежную жизнь.

Несмотря на то что внешняя сторона ее ничем не отличалась от той, что была прежде, какой-то червячок упорно подтачивал спокойную размеренность моего «восстановительного периода».

Я стала ловить себя на том, что превращаюсь из одного робота в другого. Если раньше мой биологический механизм требовал адреналина и брался практически за любую работу, которая предполагала риск и хорошо при этом оплачивалась, то теперь человек, которого я пыталась из себя вылепить в последнее время, был просто-напросто противоположностью первому, не обладая при этом хоть какими-то индивидуальными чертами.

«А не делаю ли я ошибки, пытаясь переделать себя?» — вдруг задалась я совершенно резонным вопросом. Вспомни, Женя Охотникова, как с тобой работали инструкторы в отряде «Сигма».

Тебя «просканировали» опытные специалисты, вычленили то, что казалось им потенциально перспективным, и стали развивать именно эти стороны, провоцируя на то, чтобы они проявлялись сами. Это было иногда жестоко, иногда больно, но всегда оправданно.

И ведь никто из инструкторов не пытался внедрить в тебя тот тип поведения, тот стереотип реакций, который был бы чужероден твоей психической организации, — ведь в «Сигме» был строго индивидуальный подход к курсантам, исключающий всякую уравниловку.

Значит, мне нет смысла продолжать этот эксперимент, пришла я к заключению. Это — мое и мне с этим жить. Надо просто сделать так, чтобы «адреналиновая зависимость» не была в ущерб работе.

«Неужели мне понадобилось столько времени, чтобы решить такую простенькую задачку? — удивилась я. — Да любой инструктор „Сигмы“ дал бы мне точно такой же совет через полчаса после беседы».

Я же потратила на самокопание несколько месяцев. В принципе это понятно — работать с собой на таком уровне куда труднее, чем с посторонним человеком.

Я не жалела о потраченном времени.

И в тот день, когда решила включить телефон, я была уже готова к любой работе. И клиент тоже, как выяснилось, не дремал.

Сколько времени прошло с того момента, как я воткнула вилку телефона в розетку? Минут двадцать, двадцать пять? Во всяком случае, не больше: я успела только пройти на кухню, сварить кофе, выпить половину чашечки и выкурить две трети сигареты.

— Охотникова слушает.

— Это Аникеев Василий Андреевич, — раздался в трубке сухой голос.

— Что вам угодно? — спокойно спросила я, предчувствуя недоброе.

Зачем бы отцу Марго названивать ко мне домой? Наверняка он уже переговорил с дочерью и теперь хочет выяснить у меня, не наврала ли ему Маргарита.

Оказалось, что все гораздо интереснее. Аникеев не был настроен копаться в прошлом.

— Для вас есть работа, — трубка слегка фонила, и дребезжание щекотало мне ухо. — Я хочу встретиться с вами и предложить одно дело.

— Вы в курсе моей спецификации? — сухо спросила я, удивленная таким предложением.

— Да. И я видел вас в работе, — подтвердил Аникеев. — Марго в общих чертах мне все рассказала. Ей, конечно, хорошо бы задать порку, но к вам у меня никаких претензий нет и быть не может.

— Мне подъехать к вам в офис? — спросила я с замиранием сердца.

Ведь там может оказаться Кирилл! Значит, мы с ним снова увидимся, может быть, удастся и поговорить. Ну хотя бы перекинуться парой слов!

— Нет, это неудобно, — Аникеев одной фразой вернул меня с небес на землю. — Приезжайте ко мне домой, это недалеко от вас, в центре.

Мы условились встретиться через полтора часа, и я уже стала собираться, как вдруг телефон зазвонил вновь. Я подбежала к аппарату, надеясь, что это снова Аникеев и что он решил переменить место нашей встречи.

Но это был Кирилл.

— Привет! — раздался в трубке его голос. — Вы меня еще помните?

— Конечно. У меня прекрасная память. И вообще… рада вас слышать.

— Тут у меня окно образовалось. Босс сваливает часа на три, так что я могу устроить себе обеденный перерыв, — быстро проговорил Кирилл. — Если вы окажетесь вдруг в моем районе, то я мог бы пригласить вас в ресторанчик, что на первом этаже «Гидропроекта». Там очень хороший повар, стажировался во Франции…

— Спасибо…

— «Спасибо, да» или «спасибо, нет»? — рассмеялся Кирилл.

— Спасибо, но… — с улыбкой уточнила я. — Рада бы, честное слово, рада бы, но не выходит. Может, позвоните мне завтра вечером?

— Позвоню, — пообещал Кирилл. — А жаль. Придется есть цыпленка, приготовленного в винном соусе, одному. Но ничего, я буду думать о вас.

— Я тронута, — быстро бросив взгляд на часы, ответила я. — Значит, жду звонка.

И я поехала беседовать к Аникеевым, вместо того чтобы ехать обедать с Кириллом: работа есть работа.

Василий Андреевич Аникеев занимал половину трехэтажного особняка. Уж не знаю, какими правдами и неправдами он и его соседи оттяпали здание начала века, в котором раньше располагался отдел городского архива, но не могу не признать, что тщательно и любовно проведенный ремонт особняка пошел ему, зданию то бишь, на пользу.

Дверь открыла прислуга и проводила меня в холл. Я даже не успела опуститься в кресло возле резного столика с широкой хрустальной пепельницей, как вышел Аникеев и провел меня в гостиную.

Зал был обставлен отнюдь не в «старинном стиле», в отличие от холла, — какой-то пятиугольный стол с тонюсенькой крышкой, кресла со спинками, которые как бы стекали к полу, образуя подставку для ног; и все это в пластике и металле, дерево в обстановке почти не фигурировало. Усадив меня в одно из таких кресел, Аникеев как деловой человек сразу перешел к главному.

— Я хочу, чтобы вы присматривали за моей дочерью, — произнося эти слова, Аникеев стоял передо мной, сложив руки за спину и слегка раскачиваясь взад и вперед. — После того что произошло несколько дней назад, у меня есть повод для волнения.