Великая Рыба - Елена Египтянка

на него снизу вверх, она сказала:

— Мой рабочий день закончен. Сегодня будете беседовать с Игорем Олеговичем!

— Ольга, я просто хотел Вас увидеть.

«Неужели? — удивленно подумала она. — Родственник больной, да ещё и женатик… Только не это». Вслух же сказала:

— Ну что, увидели? А теперь я пойду домой. Спать, знаете ли, хочется.

— Можно я вас провожу?

Она вновь подняла на него глаза:

— Проводить? Интересное желание. А Вы на машине?

— Нет… — с сожалением ответил Данилевский. — «Безлошадные» к проводам не допускаются?

— Особенно женатые.

— Я разведен.

— Правда? — с сарказмом спросила Ольга Ивановна. — Вчера, помнится, у Вас была теща!

— Да это же теща бывшая! — рассмеялся Данилевский. — Мы с женой давно развелись, а тут у неё на кафедре защита, она оппонент, и так некстати мать заболела… Она никак не могла вырваться, попросила помочь. Ну не мог же я отказать человеку, с которым прожил столько лет. Оля, мы правда в разводе. Хотите, паспорт покажу, если не верите?

— Хочу! — выпалила Ольга. Не смотря на состояние «активного поиска» у неё был принцип — никаких близких отношений с женатыми, пациентами и их родственниками.

На ее удивление Данилевский вынул паспорт и начал его листать.

— Ладно, верю, — устало сказала она. — Пойдемте. А Вы всегда такой безотказный?

— Вы о чём?..

— Ну, вот вы ведь уже развелись, а она всё равно просит Вас что-то сделать, Вы отпрашиваетесь с работы, хотя это нужно ей, а не Вам… Или Вы не работаете?

— Работаю, — улыбнулся Данилевский. — Я действительно отпрашивался. Как Вы точно заметили! От Вас ничего не скроешь!

— Надо же, в разводе, а всё равно помогаете… Бывают же такие мужчины!

За этими разговорами они вышли в залитый солнцем больничный двор. Ольга Ивановна потянулась и с наслаждением произнесла:

— Хорошо-то как на воле!

Данилевский улыбнулся:

— Хотите погулять?

Она удивленно вскинула брови:

— И куда Вы меня собираетесь вести?

— Куда захотите.

Поворот дел был любопытен, и в другой день она, наверное, согласилась бы, но только не сейчас — дежурство выдалось напряженным, больные поступали тяжелые, и за всю ночь прилечь почти не удалось. Сейчас ей действительно очень хотелось спать.

— Вы забыли, что я с дежурства? У меня ноги заплетаются, а Вы гулять зовете! Дайте сначала выспаться.

— Хорошо. Чтобы Вы по дороге не расквасили нос, я доведу Вас до дома, запишу телефон и, когда Вы проснетесь, позвоню. Согласны?

Ольга одобрительно кивнула, и, сопровождаемая Данилевским, вышла за ворота больницы. Ей так нравился утренний город, от улиц которого пахло свежестью и свободой. Как сладостно было ехать домой в то время, когда весь народ спешил по делам!

— Простите, Оленька… Ведь можно Вас так называть, правда?

— Пожалуйста, я не на работе.

— Меня интересует один нескромный вопрос, и пока я его не задам, не смогу успокоиться.

— Я не замужем. Но это не значит, что можно ломиться ко мне в постель.

Данилевского немного покоробила такая прямолинейность, в поведении Ольги был явный перебор. «Большого о себе мнения, — подумал он. — И додумывает слова за меня, а ведь я хотел другое спросить. Но, в общем-то, она близка к истине, ради приятного бонуса всё это и затевалось… Что ж, тем интереснее».

— Хм. Вообще-то, я о другом. О деньгах, которые Вы не берете.

Ольга с удивлением посмотрела на Данилевского, и он пояснил:

— Бывшая жена сказала, что у вас все их берут. А Вы отказались. Почему?

Смягчившись и, явно польщенная, она начала объяснять:

— Видите ли, взятками можно нажить крупные неприятности. Мой диплом и годы, проведенные в институте, не стоят тех денег. Ваша жена — простите, бывшая жена — по-моему, чудовищно неправа. Если кто-то и взял ее деньги, это не значит, что так поступает каждый врач. По крайней мере, можно принять благодарность в конверте, но только тогда, когда пациент идет на поправку. А тяжелый больной — вдруг он завтра умрет? А потом будут претензии: как же так, вы деньги взяли и не уберегли… Как будто человек — это механизм какой-то.

— А разве нет? — вновь улыбнулся Данилевский.

— Конечно же, нет! Каждый индивидуален. У каждого есть свои особенности.

— Никогда не задумывался об этом. Признаться, я частенько слышал о том, что врачи требуют денег, но теперь, благодаря Вам, понял, что это не так.

— Это все средства массовой информации. В газетах — сплошные разборки врачебных ошибок и ни слова о достижениях. Все читают, и создаётся картина, будто мы не лечим, только взятки берём. Хоть бы кто-нибудь рассказал, как мы тяжелых больных спасаем.

Меж тем они дошли до автобусного кольца. Около столбика с желтой вывеской номеров стояло две полупустых маршрутки.

— Ну все, вон моя стоит, — указала Ольга на одну из них. — Я поехала.

Поехала? Одна? А ведь сначала соглашалась, чтобы ее проводили до дома, отметил про себя Данилевский.

— Оля, а телефон?

— До свидания.

Она хотела было убежать, но Данилевский мягко взял ее за руку:

— Оленька, обманывать не хорошо. Вы обещали.

— Ничего я не обещала, — ответила она и примирительно добавила: — запишите мне свой. Я отдохну — и сразу же позвоню вам. Но берегитесь, если нарвусь на жену!

«А вы, Ольга Ивановна, злючка. Это даже забавно!» — думал Данилевский, царапая на клочке бумаги свой рабочий и домашний номер. Мобильный он не написал — входящие и исходящие звонки тогда стоили очень дорого, экономия была в порядке вещей.

— Телефоны готовы, — сказал он, — протягивая записку. — Не захотите встречаться — я не настаиваю. Но вдруг я понадоблюсь Вам как программист?

— Так вот, значит, чем Вы занимаетесь, — улыбнулась Ольга. — Компьютера у меня нет, но всё равно — интересно!

6

Лабиринт

На работе до вечера Данилевский хмуро сидел за монитором, по привычке иногда выходя на перекуры. Он даже пытался курить за рабочим столом, но тут же был одернут некурящими коллегами — женщинами, старавшимися вести здоровый образ жизни. Их было всего две, но от их принципов страдал весь отдел. На минутку прибегала Майская — худая бухгалтерша, не устоявшая перед чарами Борьки Загребина. Она была настолько высокого роста, что приходилась вровень Данилевскому. Свои короткие волосы Майская постоянно перекрашивала, и сейчас они были неестественно бордового цвета. Цвет назывался «дикая слива». Еще Майская носила большие очки, что делало ее похожей на стрекозу. За последний месяц ее приходы в отдел участились, что не ускользнуло от внимания окружающих. После ухода Майской посыпались едкие комментарии, парируемые явно польщенным Борькой.

А вечером позвонила Лана.

— Приходи завтра ко мне, — сказала она.

«С