Нефрит - Сергей Юрьевич Михайлов

потомственных старателей, ссыльнопоселенцев, каторжан, от которых произошла местная гопота, и современных приезжих, прибывших в надежде оторвать длинный рубль, очень легко получить звездюлей прямо на улице. И при этом за так, просто не понравилось лицо. За бо́льшую провинность, как, например, не отданный вовремя карточный долг, легко можно было получить нож в живот. Нравы у населения были простые, и разборки никогда не переносились на законную основу. Даже за украденный мотоцикл или корову приходили разбираться к подозреваемому сами, никогда не привязывая к этому делу слуг порядка.

Эта вот простота нравов и позволила мне произвести самое выгодное впечатление на Сашку. Она и в самом деле была очень красивой девушкой, сразу выделявшейся из любой толпы. Мне до сих пор непонятно, как ее пропустили рекруты модельных агентств. Понятно, что до столичных городов далеко, но в республиканской столице тоже есть подобные заведения. В нашем поселке, когда она шла по улице, все мужики, любого возраста, невольно поворачивали за ней голову.

Местные переростки, закончившие школу, но нигде не работавшие великовозрастные лоботрясы собирались почему-то возле центрального универмага. Там была небольшая заасфальтированная площадь и крытая кирпичная остановка автобуса. Там, на остановке и вокруг нее, и терлась эта полукриминальная тусовка, то редея, когда тюрьма или армия выдергивали из постоянного состава свой контингент, то снова пополняясь очередными бездельниками. Водочный дух и сладковатый запах анаши не выветривались из-под крыши остановки. Иногда, после очередного заезда городского дилера, на асфальте валялись шприцы с остатками крови. Полиция, словно по графику, раза два в месяц делала налет на это осиное гнездо, выхватывала пару-тройку особо пьяных или обкуренных и отправляла на сутки в обезьянник, однако это никак не меняло дела. Гопота неистребима.

Вечером даже здоровые мужики, если они в здравом уме, старались не проходить мимо этого злачного места. Перепившаяся молодь легко могла пустить в ход нож или новомодное для деревни оружие – бейсбольную биту.

Прошлой весной, в начале мая, все и произошло. Саша, как она потом рассказала, ничего не знала об опасном пятачке и вечером, обнаружив, что в холодильнике совсем пусто, побежала в магазин, надо было что-нибудь купить на ужин. К ее несчастью и к моему счастью, прямой путь от медицинского общежития до универмага лежал именно через эту злополучную остановку.

Понятно, что такую красивую девушку местные отморозки не оставили без внимания.

Тем вечером меня вызвал дядька, надо было срочно решать какие-то дела. Ехать мне надо было как раз через площадь с отморозками. Я проезжал мимо и не видел, что там происходило сначала, уловил только, что двое парней тащат девушку на остановку. Я знал это место, знал местный контингент и не остановился бы, если бы увидел, что все происходит по взаимному согласию – девушки в этой отмороженной тусовке тоже были. Но в этот раз я сразу понял, что девчонку волокут силой, она отбивалась и кричала.

Я тормознул, распахнул дверцу и заорал, чтобы остановить молодых балбесов. Наверное, если бы эти идиоты были трезвыми, мой крик подействовал бы. Большинство из них знало, что я племянник Росомахи и нахожусь почти наверху в нашей иерархии родни. Если что, мстить за меня приедут десятки серьезных людей. Но алкоголь напрочь лишил их чувства самосохранения, тем более что стая таких же отморозков, выглянувших из остановки на мой крик, тоже оказалась пьяной, и все просто посылали меня подальше. В этот момент я почувствовал, что лезу в опасное дело, но остановиться я уже не мог. Тогда я еще не разглядел, какую девушку тащат парни, и личных мотивов у меня не было, но злость от наглых выпадов пацанья и азарт от предстоящей драки опьянили и меня. Я выдернул из бардачка бронзовый кастет – братец Валерка приучил меня пользоваться этой штукой, он и подарил мне его – и выскочил из машины.

Один из парней, в джинсовой куртке с обрезанными рукавами и почему-то бритый наголо, отпустил девушку и шагнул ко мне. Свет вечерней зари блеснул на лезвии выкидного ножа, «выкидухи», любимого ножа подобных особей. Наверное, в другое время вид ножа и толпы, угрожающе ощерившейся за спиной бритоголового, остановил бы меня, но в это время я уже разглядел жертву. И как у Гоголя – пропал козак. Теперь ничто не смогло бы меня остановить.

С первым противником, как мне сначала показалось, самым опасным – из-за ножа, – я справился на удивление быстро. Пока он матерился и крутил в воздухе своим «пером», я, не раздумывая, с ходу приложил его кастетом в лоб. Парень рухнул, словно дерево, с шумом и грохотом. Второй сначала оторопел, он, как и я, никак не ожидал, что я так быстро разберусь с бритоголовым. Но через несколько секунд он очнулся и, подзуживаемый пьяными криками зрителей, оттолкнул девушку, ее схватили и поволокли в темноту остановки. Кто-то из толпы быстро передал освободившемуся недорослю биту – вот теперь я понял, что влип: противник был недосягаем для моего кастета, а сам же он мог лупить меня в свое удовольствие; его дружки, почувствовав, что перевес теперь на их стороне, заулюлюкали и стали обступать меня со всех сторон. В машине у меня лежал травматический пистолет – легальный, законно купленный в магазине, но теперь я уже не смог бы до него добраться.

Драться я любил с детства – была такая черта во всех Гурулевых, – конечно, не так, как мои двоюродные братья, те просто нюхом чуяли, где сегодня можно будет помахать кулаками, и никогда не упускали случая наставить кому-то синяков и самим получить. Общей для всех поселковых ребят школой драк были битвы района на район. «Больничные» дрались с «Парковыми», потом объединялись и дрались с «Центровскими» или с ребятами из дальних Тальцов. Как в настоящей политике, союзы возникали и распадались.

В драке я чувствовал себя как рыба в воде – казалось, тело само знало что делать. Была у всех нас и еще одна очень нужная в этом деле черта – мы не теряли головы в пылу битвы. Но у меня это было до определенного предела, до хорошего болевого шока или когда я сильно разозлюсь. Тогда все – я полностью терял контроль над собой. Брат Валерка, который как-то раз довел меня до такого состояния, после драки задумчиво сказал:

– Тебе драться нельзя. Ты когда-нибудь кого-нибудь убьешь. И даже не заметишь.

Наверное, он был прав. Во время приступа, когда я начинал психовать, я не замечал ни ран, ни крови, ни боли. Длилось, правда, это недолго,