Гипнотизер - Ларс Кеплер

— Я приму душ, — сказал он и откинулся назад.

— Как звали полицейского? — пробормотала Симоне.

Не успев ответить, он очутился в роще Обсерватории. Он копается в песке на площадке и находит желтый камень — круглый, как яйцо, большой, как тыква. Эрик ощупывает его и ощущает на одной стороне неровности, какие-то царапучие шероховатости. Повернув тяжелый камень, он видит, что это череп динозавра.

— Черт! — выкрикнула Симоне.

Эрик дернулся и понял, что задремал. Сильные таблетки усыпили его прямо посреди разговора. Он попытался улыбнуться и встретил ледяной взгляд Симоне.

— Сиксан? Что случилось?

— Опять началось? — спросила она.

— Что?

— Что? — зло передразнила она. — Кто такая Даниэлла?

— Даниэлла?

— Ты обещал, ты дал слово, Эрик, — возмущенно сказала Симоне. — Я поверила тебе. Какая я была дура…

— Ты о чем? — перебил он. — Даниэлла Рикардс — моя коллега из Каролинской больницы. При чем здесь она?

— Не ври.

— Что за чепуха, — улыбнулся Эрик.

— По-твоему, смешно? — спросила Симоне. — Иногда я думаю… хотя я и постаралась все забыть.

Эрик задремал еще на несколько секунд, но все же услышал слова жены.

— Может быть, нам лучше развестись, — прошептала Симоне.

— Между мной и Даниэллой ничего не было.

— Не имеет значения, — устало сказала Симоне.

— Неужели? Не имеет значения? Ты хочешь развестись из-за какого-то случая десятилетней давности?

— Какого-то случая?

— Я был пьян и…

— Не желаю слушать, я все знаю, я… Черт, черт! Я не хочу играть эту роль. Я не ревнивая. Но я верный человек и требую верности в ответ.

— Я никогда больше тебе не изменял, никогда не…

— Тогда почему ты не докажешь мне свою верность? — перебила Симоне. — Ведь мне это так нужно.

— Просто доверяй мне.

— Ладно, — вздохнула она и ушла из спальни, прихватив подушку и одеяло.

Эрик тяжело вздохнул. Надо бы пойти за ней, не сдаваться, надо притащить ее обратно в кровать или лечь на полу возле дивана в гостевой комнате, но именно в эту минуту спать хочется всего сильнее. У Эрика больше не было сил сопротивляться сну. Он повалился на постель, чувствуя, как кровь разносит допамины по телу, блаженная вялость растекается по лицу, проникает в кончики пальцев. Тяжелый химический сон опустился на его сознание, словно облако муки.

Через два часа Эрик медленно открыл глаза. Сквозь шторы пробивался бледный свет. В голове пронеслись картины прошедшей ночи: жалобы Симоне и мальчик с сотней черных ножевых ран на блестящем теле. Глубокие раны на шее, горле и груди.

Эрик подумал про комиссара, который был убежден, что убийца хотел вырезать всю семью. Сначала отец, потом мать, сын и дочь.

На прикроватном столике зазвонил телефон.

Эрик поднялся, но не стал снимать трубку, а раздвинул шторы и глянул на фасад дома напротив, помедлил, пытаясь собраться с мыслями. Полоски пыли на окне были отчетливо видны под утренним солнцем.

Симоне уже ушла в галерею. Эрик так и не понял, что она имела в виду, говоря о Даниэлле. Он задумался, не было ли дело в чем-то совершенно другом. Может быть, в таблетках? Он сознавал, что стоит на пороге серьезной зависимости. Но ему нужно спать. Ночные дежурства в больнице нарушали его сон. Без таблеток мне не обойтись, подумал Эрик и потянулся к будильнику, но сбил его на пол.

Телефон затих, но через мгновение зазвонил снова.

Эрик подумал, не пойти ли к Беньямину. Полежать рядом с сыном, осторожно разбудить его, спросить, что ему снилось.

Он взял телефон со стола и ответил:

— Эрик Мария Барк.

— Доброе утро. Это Даниэлла Рикардс.

— Ты все еще в неврологии? А который час?

— Четверть девятого. Начинаю уставать.

— Поезжай домой.

— А вот и нет, — твердо сказала Даниэлла. — Это ты должен приехать в больницу. Комиссар уже едет. Кажется, он еще больше уверился, что убийца охотится за старшей сестрой. Твердит, что должен поговорить с мальчиком.

Внезапно Эрик ощутил темную тяжесть где-то в глазницах.

— Не сказал бы, что это хорошая идея, учитывая…

— А сестра? — перебила Даниэлла. — Мне кажется, я скоро дам комиссару добро на допрос Юсефа.

— Если считаешь, что у пациента хватит сил, — заметил Эрик.

— Хватит сил? Нет, конечно. Еще слишком рано, его состояние… Ему предстоит узнать, что случилось с его семьей, безо всякой подготовки, он не успеет защититься… Он может стать психопатом, он…

— Это тебе решать, — прервал ее Эрик.

— Да, я не хочу пускать к нему полицию. Но и не могу просто сидеть и ждать. Я хочу сказать — его сестра безусловно в опасности.

— Хотя…

— Убийца охотится за старшей сестрой. — Даниэлла повысила голос.

— Может быть.

— Прости. Не знаю, чего я так дергаюсь. Может, потому, что еще не поздно, еще можно что-нибудь сделать. Такое не часто случается, но в этот раз мы можем спасти девушку до того, как ее…

— Так что тебе надо? — перебил Эрик.

— Ты должен приехать сюда и сделать то, что у тебя так хорошо получается.

— Я могу поговорить с мальчиком о том, что произошло. Когда ему станет получше.

— Приезжай и загипнотизируй его, — серьезно сказала Даниэлла.

— Нет, ни за что.

— Это единственный выход.

— Не могу.

— С тобой никто не сравнится.

— У меня даже нет разрешения заниматься гипнозом в Каролинской больнице.

— К твоему приезду оно будет.

— Но я обещал никогда больше не гипнотизировать.

— Ты можешь просто приехать в больницу?

Помолчав, Эрик спросил:

— Он в сознании?

— Скоро будет.

Он слышал в трубке свое собственное шумное дыхание.

— Если ты не загипнотизируешь мальчика, я разрешу полицейским войти.

Даниэлла отключилась.

Эрик остался стоять с трубкой в трясущейся руке. Тяжесть в глазницах покатилась дальше, в мозг. Он открыл тумбочку. Коробочки с попугаем в ней не оказалось. Наверное, забыл в машине.

Квартира была залита солнечным светом. Эрик пошел будить Беньямина.

Мальчик спал с открытым ртом. Бледное лицо выглядело утомленным, хотя Беньямин спал всю ночь.