Нея - Эммануэль Арсан
Шрифт:
Интервал:
Нужно ли мне говорить, что бывали моменты, когда я пела в единственном числе, и поверь мне, это всегда было нелегко, когда я могла слышать, как они вздыхают и тяжело дышат позади меня. Я просто не могла помочь себе, я должна была обернуться. Мари была такой же юной, как и ее дружок, имя его я забыла — что-то типа Джеримайа или Джошуа. Я не знаю, одно из этих библейских имен, только английское, прости, шотландское, может подойти. Самое смешное, что парень совсем не бросался на меня. У него была очень бледная белая кожа, местами розоватая — а меня это вовсе не привлекает. Мари, напротив, была совершенной красавицей, и, более того, она получала такое наслаждение от занятий любовью, что это сводило меня с ума. Я выводила эти шотландские народные песни на пределе своего голоса, но напрасно, потому что я могла думать только о ней…
— Но разве ты никогда не хотела заняться любовью с ними обоими?
— Нет, это было нереально, такую идею я ни разу не воплотила в жизнь. Но послушай, Нея, удивительно, что ты задаешь мне такие вопросы.
— Что в этом удивительного? Ведь не является больше удивительным то, что ты спишь с Морисом.
— Неправда, я не сплю с ним… Он действительно хочет меня, но я считаю, что с моей стороны было бы неразумно ему уступить.
— Неразумно, ты говоришь? Но, может быть, это потому, что ты на самом деле не хочешь…
— О да, я хочу… Послушай, я не совсем уверена. Я до этого занималась любовью с ребятами. Но дома я бы постоянно беспокоилась, хотя… Ты ведь знаешь, мама…
— Я не думаю, что это из-за мамы. Ты уверена, что Морис любит тебя?
— Конечно… Почему же он тогда женится на мне?
— А что, если он изменил свое решение?
— Если так, то, конечно же, я не буду цепляться за него, — ответила Сюзанна довольно резко.
Это, как я считала, не любовь. Если бы кого-то попросили спросить меня об этом же, я бы ответила: «Буду бороться не на жизнь, а на смерть».
Я на самом деле думаю, что все происходящее между Морисом и мной будет намного честнее. Я смотрю сестре в глаза: мне бы хотелось заставить ее объясниться. Она действительно не доверяет мне…
— Я не совсем понимаю, Сюзанна. Почему ты ничего не сказала, по крайней мере, Мари?
— Ты знаешь, Мари шотландка и католичка; хотя она поступала так, потому что ей этого хотелось, и могла совершенно забавно вести себя, вопросы, подобные этим, просто не обсуждались. Кроме того, что бы я ей сказала?
— Что ты тоже хочешь переспать с ней.
— Женщины не спят вместе. Они…
— Почему?
— Это считалось бы гомосексуализмом.
— А как насчет того, чем мы только что занимались?
— Это не то же самое, Нея… Ты моя сестра… Это моя ошибка. Я не должна была. Но я почти уснула и действительно не сознавала, что делаю.
— Тебе понравилось это?
— Конечно. Но не следует делать такое впредь.
— Почему, если мы занимались этим? Я никогда не слышала, чтобы ты стонала так с Морисом.
— Я объяснила тебе, что Морис и я никогда по-настоящему не занимались любовью.
— Все равно, когда он ласкает тебя, это что-то значит для тебя. А разве ты не ласкаешь себя, когда остаешься совершенно одна?
— Послушай, Нея, ты невозможна, задаешь такие вопросы… Ласкать себя — что это значит?
— Ну, я занимаюсь этим с десяти лет. Однажды, совершенно случайно, я начала, потому что моя ночная рубашка сбилась кверху между ног. Я не знаю, как это случилось. Я потерла немного, и это оказалось так чудесно, что я начала снова. Я проделывала это со своей рубашкой почти в течение года. Но каждый раз мне нужно было вставать и застирывать, поскольку она быстро становилась мокрой, поэтому я предпочитала пользоваться пальцем и играть с собой подобным образом. Да, я часто занимаюсь этим, каждый день, иногда несколько раз в день. Не говори мне, что ты не…
— Да, но…
— А когда ты начала играть сама с собой? Я смотрю на тебя, Сюзанна, и мне кажется, что ты еще ребенок. Вся напугана. Но то, о чем я спрашиваю тебя, так элементарно…
— Мне было по меньшей мере тринадцать, когда я начала…
— Ты уверена?
— Мне кажется так. Я не помню. Во всяком случае, не стоит подробно останавливаться на всем этом. Но ты не испорченная девушка, Нея. Ты всегда получаешь такие хорошие табели успеваемости…
— Я не уделяю этому все свое время. Так или иначе, у меня слишком много работы, и в школе, и вообще. Есть множество других вещей, которые мне нравятся. Хотя, честно, это одна из самых замечательных, не так ли?
— Нет, это не одна из самых замечательных вещей, — отвечает Сюзанна, опираясь на локоть.
Лицо ее принимает угрюмый вид, и она продолжает:
— Это детская привычка, которая в один прекрасный день должна исчезнуть. В твоей жизни появится мужчина, ты полюбишь его, и в этом все дело.
— Любовь — самое важное, ты права.
Я полностью согласна с Сюзанной. Именно поэтому Морис одним махом перечеркнул все мое прошлое. Однако я не могу сказать об этом Сюзанне. Морис сам должен объясниться с ней. Сейчас мы, она и я, занимались любовью, и она очень хорошо знает, что никогда это не сравнится с тем, что было между ней и Морисом. Хотя, что касается меня, я испробовала это с ними обоими.
По сути, существуют те, кого называют великими влюбленными. Минуту назад я думала о Джульетте, Джульетта была великой влюбленной. Великие влюбленные — это женщины, более подходящие для любви по сравнению с другими. Может быть, я в большей степени способна любить, нежели Сюзанна. Или иначе — и это более подходит — она еще не встретила мужчину, который ей нужен. Морис тоже ошибается. Все абсолютно очевидно: ты можешь сказать, точно ли ты любишь кого-то, когда спишь с ним. В этом смысле я люблю Сюзанну, люблю ее сейчас как никогда ранее.
— Мне кажется, если бы ты спала с Мари, ты бы знала точно, действительно ли вы любили друг друга… Стоило бы рисковать?
— Откровенно говоря, я почти переспала, — спокойно произносит Сюзанна. — Я никогда не забуду этого. Я упустила ее однажды вечером, когда Джеримайа или Джош, или как там его звали, пришел к ней в гости. Они забавлялись у меня за спиной, пока я тренькала на пианино, и, должна признаться, меня это чрезвычайно взволновало. Парень ушел, тогда я вернулась в свою комнату и разделась.
Я была как полусумасшедшая. Я говорила себе, что непременно вернусь в комнату Мари и скажу ей, что замерзла, скажу ей что угодно, но проскользну к ней в постель. Затем — мы подождем и посмотрим. Я стояла у ее двери и была готова постучать, когда поняла, что она уже погасила свет. Неожиданно я испугалась, я просто стояла как вкопанная, дрожа, в одной ночной рубашке. Я подумала, что она может пойти в ванную комнату, и в этот момент я воспользовалась бы возможностью присоединиться к ней. Но она не вышла. О, я стояла почти час. Мое сердце готово было выскочить из груди, но в конце концов я вернулась в свою комнату.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!