Пока не настанет завтра - Джилл Мэри Лэндис

Через пару часов, когда Кара исчерпала весь свой репертуар сентиментальных напевов – «Грустя и плача в одиночестве», «Все спокойно на Потомаке», а также особенно ненавидимый Дейком «Свободный стул», – она вполне согласилась с идеей Рида отдать ребенка на съедение волкам. Молодой человек взял малыша, походил с ним еще некоторое время, правда, без песен, после чего маленький Клейтон наконец успокоился и заснул.

Пока было еще светло, Дейк намеревался расстелить свою постель у костра во дворе. Однако к ночи ему что-то расхотелось спать на открытом воздухе. К тому же сон овладевал им с такой силой, что он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, И, наплевав на приличия, продолжал дремать, прислонившись к стене.

Дейк Рид закрыл глаза и пребывал в состоянии полусна, вспоминая дом, Декейтер и последнюю встречу со своим братом Берком.

Шесть долгих, военных лет ...

– Тогда убирайся и забудь про нас! – крикнул ему Берк.

Дейк долго смотрел на своего старшего брата, копией которого он был. Этот человек учил его плавать, охотиться и лазать по деревьям. Он был тем, кто всегда помогал Дейку подняться, когда тот падал. Берк был сильнее и энергичнее, он всегда защищал своего младшего брата и гордился им. Но в тот день, в апреле 1861-го, когда Дейк объявил о своем намерении присоединиться к юнионистам, связь между ними оборвалась внезапно и навсегда.

А началось с того, как Берк увидел брата, собиравшего свои вещи. Дейк направлялся в Кентукки, чтобы записаться в армию юнионистов.

Миновав коридор, Берк подошел к комнате брата и, лениво облокотясь о дверной косяк и, сложив руки на груди, наблюдал, как Дейк упаковывает свои вещи. Слуга Дейка, его «Чего изволите?» по имени Элайджа, помогал хозяину. Он был внимательным и молчаливым.

– Ты можешь идти, Элайджа. Я уже почти закончил, – сказал Дейк.

Парень встал, торжественно выпрямился и пожелал своему хозяину счастливого пути.

– Берегите себя, мистер Дейк! – сказал он. – Храни вас Бог!

– Спасибо, Элайджа, – ответил Дейк Рид.

Дейк не обращал внимания на Берка, который чуть отступил, пропуская Элайджу. Он аккуратно уложил запасную рубашку, бритву, ремень для правки бритвы и кружку на дно сумки. Затем подошел к низкому кленовому туалетному столику, чтобы взять деньги. Он всегда хранил их за стопкой рубашек, которые теперь отдал Элайдже.

– Ты действительно собираешься уехать из-за того пустяка, о котором мы вчера спорили за обедом? – медленно начал Берк. Он еще сильнее, чем обычно, растягивал слова, когда речь заходила о политике. А спорили они в тот раз об отделении Алабамы. – Ты действительно уматываешь, маленький братишка?

– Нет, я борюсь. И ради этого я направляюсь на Север, – прямо сказал Дейк.

Если бы он выстрелил Берку в грудь, тот не был бы столь потрясен.

– Уверен, ты говоришь несерьезно.

Дейк рассовал деньги по карманам, а потом взял часы, которые раньше принадлежали его прадеду по материнской линии. Теодора, мать Дейка, умирая, отдала их ему. Дейк бережно положил часы в карман жилета и укрепил, как полагается, цепочку. Покачав головой, он посмотрел брату в глаза.

– Я не валяю дурака. Я еще в жизни не был так серьезен. Знаю, что это означает для отца, для тебя ... Знаю, как это может повлиять на мою дальнейшую жизнь. – Молодой человек быстро застегнул свой ранец.

Негритенок лет двенадцати остановился в коридоре, держа в руках кувшин с водой. Подумав, он не решился войти. Когда Дейк подошел к нему, мальчик спросил:

– Вам нужна вода, мистер Дейк?

– Нет, спасибо, Джеб.

Мальчик продолжил свой путь по коридору, аккуратно держа в руках тяжелый кувшин. Разносить воду было его обязанностью.

Сжав руки в кулаки с таким видом, как будто он сейчас набросится на Дейка, брат вошел в комнату. Братья были очень похожи. Они стояли друг против друга – одинакового сложения и роста, оба темноволосые и зеленоглазые. Судьба распорядилась так, что Берк был старшим: – наследником Риверглена, привилегией которого было следить за поместьем. Оба брата выучились работать на плантации, умели управляться с финансами, знали, как обрабатывать плодородную землю в пойме реки Теннесси. Они знали цену рабочей силе, которой владели, хлопкоочистительным машинам, мельнице у реки, знали, какие поля обрабатывать, а какие – оставить под паром.

Но пока Берк занимался исключительно Ривергленом, который, по сути, был для него целым миром, их отец приохотил Дейка к политике. Получив образование в Монтгомери, он бессчетное число раз сопровождал отца, Холлиса Рида, на собрания законодательных органов Алабамы.

– Ты когда-нибудь станешь сенатором, сын, – пророчил Холлис Рид своему сыну Дейку с тех пор, как тот выучился ходить. – Мы еще будем тобой гордиться!

Дейк хотел выйти из комнаты. Уныние в глазах Берка заставило его на секунду остановиться.

– Дейк, подумай. Не уезжай сгоряча отсюда, не соверши ошибки, о которой всю жизнь будешь сожалеть!

– Я все обдумал, Берк. Лучше, чем тебе кажется. И, как ни крути, я не могу сделать ничего иного.

Дейк запомнил черты лица брата, его глаза, волосы, подбородок. Они могли бы быть близнецами – так были похожи.

– Это убьет отца, – предупреждал Берк, загораживая брату путь.

– Я сомневаюсь. Думаю, нужно гораздо больше, чтобы его убить. – Мысль об отце расстраивала его. Ведь могло получиться так, что, сражаясь на стороне северян, он никогда больше его не увидит. Дейк покачал головой в надежде, что дело не дойдет до рукопашной.

– Ты все еще думаешь, что мы проиграем войну этим чертовым янки? – вскричал Берк.

Бессмысленно было даже и пытаться уговорить Берка. Но Дейк понимал: это был его последний шанс объяснить что-то брату.

– Юг может проиграть не только войну. Отделившись, мы можем потерять все!

– Почему, черт побери, ты так в этом уверен?

– Если это продолжится, Юг будет обескровлен. Вся наша промышленность – на Севере. Если дело дойдет до противостояния, они возьмут нас измором. Ты должен был еще раньше послушать меня, ведь я предупреждал. Черт возьми, Алабама бы не отделилась, если бы голоса избирателей в Монтгомери не были в руках плантаторов. Большинство штатов против отделения!

Берк, наконец, вскричал со злостью:

– Я устал от твоих высокопарных предательских разговоров! От твоих намерений освободить наших невольников! Куда, по-твоему, они пойдут? А если все-таки уйдут, заплатят ли нам компенсацию за наши потери?! Черт побери, конечно, нет!

Тихим, спокойным голосом Дейк сделал еще одну попытку уговорить брата. Но он говорил, зная, что попусту тратит слова:

– Все наше состояние – в этих невольниках. Так же как и у любого плантатора на Юге. Когда янки победят, а в этом нет никакого сомнения, они освободят всех рабов, и у тебя останется только гора бесполезных бумаг. Вот если бы вы с отцом, как я предлагал, продали невольников, а некоторых стариков – даже освободили, начали бы нанимать работников, а капитал вложили куда-нибудь, – вот тогда вы бы стали вполне платежеспособными к концу войны.