Девушка с плеером - Валентина Назарова

По-моему, это было сказано вполне искренне.

Status: не прочитано

У европейских городов есть такая особенность – после семи вечера в воскресенье они все похожи на пустой съемочный павильон. Или на то, каким будет мир после массового вознесения праведников на небеса. Улицы пусты, в окнах почти нигде не горит свет. Конечно, мегаполисы тут не в счет. Речь про сонные маленькие городки вроде Ноутона. Только изредка проезжающие пустые автобусы, пакистанские лавочки, торгующие всем подряд, да промокшие курильщики возле дверей какого-то облезлого паба, проводившие меня долгим взглядом, напоминали о том, что еще пару часов назад здесь била ключом жизнь.

Стремительно темнело, накрапывал дождь. Я шла по уже знакомому маршруту, накинув на голову капюшон; мои шаги эхом разносились в переулках. Я достала телефон и набрала отца.

«Сколько сейчас у них там времени в Питере, минус три часа?» – думала я, проходя мимо ратуши. После долгих далеких гудков он наконец снял трубку:

– Алло, Ника, что стряслось?

– Привет, пап, как дела?

– Дочь, давай быстро. Мы в отпуске, ты же помнишь. Связь очень плохая. – Точно, он же не дома, хлопнула я себя ладонью по лбу, он с новой семьей уехал в круиз по Карибскому морю. – Что у тебя?

– Пап, я … я нашла видео в Интернете, там Женя.

– Ее нашли? – спросил он после секундной паузы. По голосу я поняла, что он подумал о самом худшем.

– Нет… Но оно было снято уже после того, как ее видели в последний раз. И до того, как ее телефон заработал в Кенте через три недели.

Я слушала себя как будто со стороны, довольно отчетливо и мучительно осознавая, что звонок был ошибкой.

– Ты уверена, что это она?

– Да, абсолютно! Это был репортаж с музыкального фестиваля, летом того года. Я тут подумала: вдруг среди зрителей найдется человек, который знает, что с ней произошло?

Отец молчал, на линии слышалось потрескивание.

– Ника, послушай, скорее всего, это ерунда. Сколько раз до этого все оказывалось ерундой, только вспомни? Обещай мне, что не будешь ничего предпринимать, пока я не вернусь на большую землю.

Не знаю, чего я ожидала от этого разговора. Но он был прав. Несколько раз, даже на моей памяти, мы получали звонки и имейлы. Тебя видели то здесь, то там. И нигде. Каждый раз надежды были ложными, каждый раз это был кто-то другой, чаще всего даже и близко не похожий на тебя. Но разве можно просто сдаваться?

– Пап, неужели ты не хочешь знать, где она?

– Я хочу, очень хочу. Но еще больше я хочу, чтобы ты берегла себя. Помнишь, когда я отпускал тебя в Англию, ты дала мне слово, что будешь очень осторожна и благоразумна?

– Но, папа, я же не собираюсь устраивать операцию под прикрытием. Просто думала пообщаться с ее друзьями, вот и все.

– Ника, пожалуйста…

– Хорошо. Хорошо, папа.

– Нам пора, надо отчаливать. Через десять дней я вернусь, мы обсудим все спокойно и, если надо, пойдем в полицию. А пока держись подальше от этой истории, обещаешь? Это может быть опасно. И звони мне, если появится что-нибудь срочное.

Он повесил трубку.

Папа никогда не любил разговоров про тебя. Он как будто предпочитал верить, что тебя никогда не было. Я где-то читала, что некоторым так проще справиться с утратой. Наверное, последнюю пару лет я и сама так жила.

Когда я завернула за угол, передо мной открылась большая улица с островком безопасности посередине. Нажав на кнопку светофора, я остановилась в ожидании.

И тут я услышала звук у себя за спиной. Шаги.

Я обернулась. Шаги замерли. В глубине переулка, метрах в пятидесяти, виднелись два темных силуэта.

Я не видела их лиц, но ощущала на себе взгляды. Мы смотрели друг на друга сквозь рябь дождя, застыв на месте. Загорелся зеленый.

Незнакомцы резко двинулась на меня. Я заметила у одного из них в руке какой-то продолговатый предмет. Сначала я приняла его за зонт, но под светом фонарей мне удалось разглядеть его лучше: это была бита. Я развернулась и побежала. Дождь бил прямо в глаза, горьковатый и отвратительно теплый.

«Close your eyes and count to ten», – повторял голос у меня в наушниках. Я выбежала на пустую парковку. Сомнений не было: меня преследовали двое мужиков, у одного из которых в руке была здоровая алюминиевая бита. Она блестела в свете фонарей, точно гигантский леденец.

Я шла как могла быстро, то и дело переходя на бег и на ходу пытаясь набрать номер службы спасения. Было очень скользко, и я боялась упасть или уронить зажатую под мышкой обувную коробку. А вдруг у меня просто паранойя? Звук шагов преследователей в тяжелых ботинках гулко разносился по пустой асфальтированной площадке. Я неслась вперед, не разбирая дороги, и споткнулась о лежачего полицейского, подвернув лодыжку. Боль была адской. И тут я почувствовала удар в затылок, не сильный, но ощутимый. Я дотронулась до волос, они были в чем-то липком и тягучем. На секунду я подумала, что мне пробили череп, но тут под пальцами хрустнула скорлупа. В меня просто кинули яйцом! Я обернулась. Преследователи были всего в нескольких шагах. Один из них ехидно улыбался, подкидывая в руке биту. Другой запустил в мою сторону еще одно яйцо, но я, увернувшись, бросилась бежать. Позади меня раздался звонкий хлопок скорлупы, разбившейся об асфальт.

Ноги сами вывели меня к пешеходному мосту в жилой квартал. Бежать туда – не самая лучшая идея. Или…

Спотыкаясь на подвернутой ноге, я миновала мост и, повернув налево, оказалась в одном из узких переулков, ведущих к маленькому скверу посреди квартала. Шаги следовали за мной, они даже как будто не спешили, зная, что мне не уйти далеко.

Я оказалась в центре сквера и резко остановилась. Они шли прямо на меня, я чувствовала их приближение всем телом. Подбежав к мусорным бакам, я засунула руку в тот, где было стекло, и извлекла пару скользких пивных бутылок. Я не была уверена в том, что делаю, я даже не помнила, откуда взяла эту идею. Но выбора у меня не оставалось. Я с силой швырнула бутылки на землю. С оглушительным грохотом они разбилась на тысячу изумрудных осколков у моих ног. Я огляделась вокруг – сработало. Все четыре камеры медленно поехали в мою сторону, мигая красными глазками, как раз в тот момент, когда мои преследователи ступили на залитую оранжевым светом площадь. Очевидно, я была права: они были настроены на распознание звука бьющегося стекла, и полиция была уже оповещена.

– Не подходите ко мне! Видите камеры? Они реагируют на звук. Они все смотрят на меня. Помогите! Пожар! Террористы! Бомба! Премьер-министр! Насилуют! – кричала я во все горло. – Это опасный район, копы приедут через секунду.

В окнах зажегся свет, кто-то заорал из окна: