Семь шагов к счастью - Сандра Мэй

— Концерт по пятницам, секс по субботам, пикник по воскресеньям. Как зовут мою маму, Брит?

— Что?

— Мою маму. Мать человека, с которым ты спишь.

— Хм… вероятно, миссис Галлахер. Знакомство с родителями не входило в мои планы.

— Да, я забыл. А какой цвет мне нравится больше всего? Какое время года?

— Что за глупость?!

— Глупость? Да нет, не глупость. Пусть я не получал гонорары, но все эти три года я просто выполнял некие обязанности. Выгуливал тебя на вечеринках и трахал для поднятия тонуса.

— Пол!

— Не кричи, на нас смотрят. Бриттани, ты самая страшная, самая бесчувственная особа, которую я только встречал в жизни. Ты даже не из льда — ты из жести и картона. Тебе чужды любые проявления эмоций. Скажи, а оргазмы ты тоже симулировала?

Бриттани достала из сумочки сигарету, закурила, выпустила дым и только после этого ответила:

— Нет. В большинстве случаев я их испытывала. Ты — хороший любовник. Я действительно не понимаю, какая муха тебя укусила, но должна сказать — ты ведешь себя очень глупо. Насколько мне известно, это чисто женский метод — свалить собственную вину на партнера. Почему к нему прибегаешь ты, не знаю.

— Да потому, что хочу хоть раз в жизни тебя расшевелить! Увидеть твой гнев! Растерянность! Обиду! Хоть что-то!

— Очень по-мужски, нечего сказать. Пол, ты как-то возбужден, я думаю, что этот разговор не имеет смысла. Ты сказал, я тебя услышала… Очень жаль, что мы расстаемся на таком эмоциональном фоне, но…

— Тебя не интересует, к кому я ухожу?

— Вероятно, к женщине. Или же в пустоту. Вряд ли ты гей.

На одну короткую долю секунды ей показалось, что он ее сейчас ударит. Бриттани не испугалась, даже почувствовала некоторый интерес. Безупречный Пол Галлахер, исходящий бешенством, — это нечто.

Он справился с собой. Поднялся, застегнул пиджак, пригладил волосы, слегка наклони голову.

— Прощай, Бриттани. Я до последнего надеялся, что… Впрочем, не важно. Я желаю тебе никогда в жизни не испытать такого унижения, какое испытал я. Всего доброго.

— До свидания.

Пол повернулся и пошел прочь. Только у самого выхода нервы у него сдали — он задел пустой столик, пнул его с бешенством и вылетел из зала. Неслышный и непроницаемо доброжелательный официант материализовался возле Бриттани, поднес серебряную пепельницу. Бриттани непонимающе посмотрела на него, перевела взгляд на сигарету — столбик пепла чудом держался на тонкой трубочке фильтра. Бриттани опустила окурок в пепельницу и абсолютно ровным голосом произнесла:

— Пожалуйста, водку со льдом и чашку кофе.

Час спустя она вошла в свою огромную стерильно чистую квартиру, с наслаждением сбросила ненавистные туфли и уселась на пухлый пуфик в углу прихожей. Водка на голодный желудок, да еще и крепкий кофе… странно, сердце должно бы болеть…

Неожиданно Бриттани хрипло рассмеялась и громко сообщила в пустоту:

— Какое, на хрен, сердце? У тебя же его нет, идиотка!

Она тяжело поднялась с пуфика и пошла через анфиладу комнат, раздеваясь на ходу. Кремовый костюм стоимостью три тысячи баков полетел на пальму в гостиной, кружевной лифчик повис на ручке двери библиотеки, чулки остались в коридоре, трусики приземлились на кровати в спальне…

Бриттани Кларк, голая и злая, как оса, прошествовала к роскошному бару, недрогнувшей рукой выудила из холодильника непочатую бутылку «Смирнофф» и плеснула себе в бокал пальца на три. Выпила залпом, закашлялась, зажмурилась, еле отдышалась — и тут же налила себе еще дозу.

Опьянение накрыло ее стремительно и страшно. Бриттани опустилась на иранский шелковый ковер, прижимая к безупречной груди бутылку и пустой бокал. В ушах звенело, в животе было горячо, и еще что-то щекотное бежало по щекам.

Она действительно не сразу поняла, что это слезы.

Холодный душ вернул к жизни — но веселья не прибавилось. Опухшая и страшная Бриттани прошаркала на сверкающую никелем и мрамором кухню, достала из холодильника нарезку балыка и подсохший лимон, взгромоздила всю эту добычу на стойку, заменявшую стол, и уселась на высокий табурет. Ее бил озноб.

Она оказалась совершенно не готова к такому сокрушительному удару. Пол ее бросил — эти слова она перекатывала на языке, не в силах постичь их смысл. Почему она расплакалась? Пол ей дорог? Она его любит?

Что за ерунда! У них с Полом были нормальные, здоровые отношения, никаких переживаний и терзаний. Точно так же, как они их начали, можно было бы их и завершить — зачем этому идиоту понадобилось устраивать безобразную сцену?

Почему он ее бросил? Что его не устраивало?

Ответов на свои вопросы она не находила. Пол был ей глубоко безразличен — но то, что ее, Бриттани Кларк, бросили, как самую обычную женщину, ранило неимоверно. Это было унизительно, это требовало немедленно отмщения — и Бриттани налила себе еще водки, выпила залпом, торопливо выдавила в бокал сок лимона и сунула в рот лепесток балыка. Боже, как русские пьют эту отраву?.. По слухам, они привыкают к огненной воде с младенчества…

Внезапно она нахмурилась. Что там этот придурок спрашивал про свою мамашу? Как ее зовут? Да кто ж ее знает, как ее зовут! При чем она вообще здесь, равно как и любимые цвета, музыкальные произведения и времена года?

Она попыталась вызвать в памяти лицо Пола — и не смогла. Вместо этого память услужливо подбросила то, чему место было в самых темных и укромных тайниках души Бриттани Кларк.

Самое мерзкое воспоминание о том, чего не должно было быть.

Бриттани скривилась, страдальчески сжала пальцами виски. Не думать, не вспоминать! Она вычеркнула из жизни и этих людей, и эти события, и всю эту слюнявую муть. Выкинула на свалку памяти — вместе с воспоминаниями об аборте, словах Салли и осуждающих взглядах жителей Мисчиф-Крик.

Пусть Пол считает ее бездушным чудовищем, пусть презирает ее и не понимает. Пусть у нее нет подруг. Пусть за ее спиной шепчутся, завидуя и осуждая. Плевать.

Плевать на одиночество. Плевать на гулкую пустоту ночей, на холодные шелковые простыни, на тщательно спрятанную в тайнике коллекцию порнухи и японский вибратор. Плевать на все.

Не надо никому ничего объяснять. Это слабость. Слабость люди не прощают. В этом отношении они гораздо хуже волков — те никогда не вопьются зубами в подставленное горло поверженного врага. О, люди с удовольствием в это самое горло вцепятся!

Не надо оправдываться и извиняться — это тоже слабость. И жалеть ни о чем не надо — твоя жизнь принадлежит только тебе, а на остальных плевать.

Пол… кто бы мог подумать, что он окажется таким трепетным неврастеником?! А что с ним, собственно, случилось? Спал с богатой, красивой, успешной и знаменитой без всяких обязательств, без проблем, без ссор и скандалов…