Молот и крест - Гарри Гаррисон

– Не думаю, чтобы моя новость вас порадовала. Но вы должны согласиться, что она стоит того, чтобы ее выслушать.

Четверо мужчин теперь все стояли, глядя на него, всякое напускное равнодушие с них слетело. Выслушав его, они кивнули. Медленно начали улыбаться, у всех было одно и то же выражение лица, и впервые стало заметно, что это братья, члены одной семьи. Зубы их сверкали.

В те дни у монахов и священников была молитва: «Domine, libera nos a furore normannorum» – «Боже, упаси нас от ярости северян». И если бы они увидели лица братьев, любой разумный монах тут же добавил бы: «Sed praesepe, Domini, a humore eorum» – «Но особенно, Господи, от их веселья».

– Да, мы должны были услышать эту новость, – сказал Змееглазый, – и мы благодарим тебя за нее. Вначале мы подумали, что ты говоришь неправду об этом деле, поэтому мы могли показаться тебе недовольными. Но то, что ты сказал в конце, – да, это голос нашего отца. Он знал, что кто-нибудь его услышит. И расскажет нам. И он знал, что мы сделаем. Правда, парни?

По его знаку кто-то подкатил большую колоду для рубки, отпиленный срез толстого дуба. Четверо братьев взялись за него и плотно уложили на пол. Сыновья Рагнара собрались вокруг колоды, каждый поставил на нее ногу. Они заговорили вместе, следуя ритуалу: – Мы стоим на этой колоде и клянемся...

– ...вторгнуться в Англию и отомстить за нашего отца... – сказал Халвдан.

– ...захватить короля Эллу и предать его мучительной смерти за смерть Рагнара, – это Убби.

– ...победить все английские королевства и подчинить нам всю землю, – Сигурт, Змееглазый.

– ...отомстить серным воронам, жрецам Христа, по чьему совету отца отдали в орм-гарт, – сказал Айвар. Кончили они снова хором: – ...и если мы отступим от своих слов, пусть нас презирают и отвергают боги Асгарда, и пусть мы никогда не присоединимся к отцу и к нашим предкам в их жилище.

И когда они кончили, огромный зал с закопченными потолочными балками заполнился гулом одобрительный выкриков четырехсот человек, ярлов, витязей, капитанов, кормчих всего пиратского флота. Снаружи рядовые, собравшиеся из своих ночлежек, возбужденно подталкивали друг друга, зная, что принято важное решение.

– А теперь, – Змееглазый перекрыл гул, – расставьте столы, расстелите доски. Ни один человек не может принять наследство отца, пока не выпьет эля за его упокой. Мы будем пить на поминках Рагнара, пить, как герои. А утром соберем всех людей и все корабли и поплывем в Англию, и там никогда нас не забудут и не избавятся от нас.

– А теперь пейте. Незнакомец, садись к нашему столу и расскажи нам еще об отце. Когда Англия станет нашей, тебе там всегда найдется место.

* * *

Далеко отсюда Шеф, смуглый юноша, приемный сын Вульфгара, лежал на соломенном матраце. От влажной почвы Эмнета поднимался туман, и только тонкое одеяло защищало от него юношу. В теплом зале с толстыми деревянными стенами спит в удобстве его приемный отец Вульфгар, рядом в тепле, если не в любви мать Шефа, леди Трит. В теплой постели рядом с комнатой родителей спит Альфгар. Там же и Годива, дочь наложницы. По возвращении Вульфгара все наелись жареного и вареного, печеного и настоянного – утки и гуси с болот, щука и минога с рек.

Шеф поел овсянки и ушел в хижину у кузницы, где он работал, и только друг позаботился о его свежих рубцах. Но теперь он погрузился в объятия сна. Если это сон.

* * *

Он видит темное поле где-то на краю мира, освещенное только пурпурным небом. На поле лежат бесформенные груды тряпок, костей, кожи, белые черепа и ребра видны сквозь остатки великолепных доспехов. По всему полю прыгают и толпятся птицы – целая армия больших черных птиц с мощными черными клювами. Они сильно бьют клювами в пустые глазницы, разрывают кости в поисках кусочка мяса или мозга. Но кости эти они перебирали уже много раз, они сухие; птицы начинают громко каркать и клевать друг друга.

Но вот они стихли, успокоились, собрались вместе вокруг четырех черных птиц. Слушают карканье этих четырех, а те каркают все громче и громче, все более угрожающим тоном. Потом вся стая поднимается в пурпурное небо, кружит, образуя темный строй, и потом, как единый организм, устремляется к нему, к Шефу, туда, где он стоит. Передняя птица летит прямо на него, он видит ее немигающий золотой глаз, устремленный к его лицу черный клюв. Но не может пошевелиться, увернуться: что-то прочно держит его за голову; он чувствует, как черный клюв погружается в мякоть его глаза.

* * *

Шеф проснулся с криком, соскочил с матраца, закутался в тонкое одеяло и посмотрел сквозь дыру в стене на болото в тумане. С другого матраца его окликнул его друг Хунд: – Что случилось, Шеф? Что тебя испугало?

Какое-то время он не может ответить. Потом раздается словно карканье – он не знает сам, что говорит:

– Вороны! Вороны летят!

– Вы уверены, что высадилась Великая Армия? – Голос Вульфгара звучал гневно, но неуверенно. Он не хотел верить в такую новость. Но открыто бросить вызов вестнику он тоже не решался.

– В этом нет сомнений, – ответил Эдрич, королевский тан, доверенный слуга Эдмунда, короля восточных англов.

– И армию ведут сыновья Рагнара?

Еще более страшное для Вульфгара известие, подумал Шеф, незаметно стоя в дальнем углу и слушая споры. Все фримены Эмнета собрались в зале своего господина, вызванные скороходами. Ибо хоть фримен в Англии может потерять все: землю, все, что положено по обычному праву, даже родство, – если не ответит на призыв своего господина, но именно поэтому фримены имеют право присутствовать при обсуждении дела, из-за которого их вызывают.

Другое дело, имеет ли право находиться здесь Шеф. Но пока ошейник раба на него еще не одели, а фримен, стоявший у входа на страже, все еще в долгу перед Шефом за починенный плуг. Поэтому он с сомнением хмыкнул, посмотрел на меч и обшарпанные ножны на боку Шефа и решил не обострять положение. И вот Шеф стоит в самом конце комнаты среди самых бедных крестьян Эмнета и старается услышать, что говорят.

– Мои люди говорили со многими крестьянами, видевшими их, – сказал Эдрич. – Они рассказывают, что армию возглавляют четыре великих воина, сыновья Рагнара, все в равном статусе. Ежедневно воины собираются вокруг большого знамени со знаком черного ворона. Это знамя Ворона... этого Ворона вышили за одну ночь дочери Рагнара, и он расправляет крылья в знак победы и складывает их при поражении. Знакомая история, и очень страшная. Деяния сыновей Рагнара известны по всей Северной Европе, куда бы ни плыли их корабли: в Англию, Ирландию, Францию, Испанию и даже в земли за Средиземным морем, откуда они вернулись с богатой добычей. Так почему они теперь обратили свой гнев против бедных крошечных королевств восточных англов? Лицо Вульфгара становилось все беспокойнее, он тянул себя за длинные усы.

– И где они разбили лагерь?

– На лугах у Стура, южнее Бердискварда. – Королевский тан Эдрич явно терял терпение. Он уже несколько раз повторял все это, и не в одном месте. С каждым мелким лендлордом все то же самое. Им не нужны сведения, они хотят только найти предлог не исполнять свой долг. Но от этого он ожидал большего, этот известен своей ненавистью к викингам. Говорят, он скрестил меч с самим знаменитым Рагнаром.