Свет за облаками - Елена Кочергина

Тела людей были красивы, но душ он разглядеть не мог, как ни старался. Раньше Адамис, конечно, тоже видел их с Иветтой телесные оболочки, но никогда не акцентировал на них своего внимания, как не обращают внимания на что-то второстепенное, стараясь не упустить главное. Теперь же ощущение было такое, что его восприятие перевернулось, и главными оказались именно тела. На них хотелось смотреть, ими хотелось любоваться, их хотелось изучать. Этот новый взгляд был приятным и захватывающим, раскрывающим новые возможности для самопознания, но при этом почему-то казался Адамису не совсем правильным.

Залюбовавшись обнажённой Иветтой, он почувствовал, как в нём зарождается какое-то новое щемящее и сладостное чувство. Ему вдруг захотелось обладать этим телом полностью, без остатка. Что-то нестерпимо жгло его изнутри, туманя разум и затмевая все другие чувства и желания. Это была любовь, но не такая, какую он знал раньше – спокойная и ровная, – а горячая, жадная, ненасытная. Она была в чём-то сродни голоду. Адамису хотелось поглотить свою возлюбленную, вобрать её в себя, сделать своей частью. Он жаждал получать, а не отдавать. Всем своим существом потянулся он к любимой, желая обнять её и сделать своей навеки, и тут почувствовал, что просыпается…

Он лежал на земле рядом с Иветтой. Горец со своей Стойкой действительно куда-то исчезли. Иветта тяжело дышала, глаза её были открыты. Она смотрела на него, и взгляд её был такой жаркий, что Адамис сразу понял – её томил тот же огонь, что и его самого. Он слегка коснулся её предплечья, и она застонала, как будто он причинил ей нестерпимую боль. Его рука стала подниматься всё выше, лаская узкий локоток, потом маленькое округлое плечико, нежную шейку, исследуя каждый изгиб её тела, малейшую его впадинку или выпуклость. Он был словно слепой, у которого тактильные ощущения полностью заменяют собой зрение.

Иветта лежала неподвижно, иногда лишь слегка вздрагивая, когда рука Адамиса продолжала свой сладостный путь по её телу. Она прислушивалась к тем новым чувствам, что зарождались сейчас у неё в душе. Иветту тоже охватило страстное желание слиться с любимым, отдаться ему полностью, без остатка, стать его частью, раствориться в нём. Она сейчас совершенно по-новому ощущала собственное тело. Оказалось, что оно может повелевать, быть господином, а не верным послушным слугой, как было раньше. И она не могла, да и не хотела противиться зову своей плоти.

Иветта первая не выдержала блаженной муки и бросилась в объятья любимого. Их тела переплелись в каком-то неистовом танце любви. Они с жадностью приникали друг ко другу, как томимый жаждой путник припадает к долгожданному роднику с чистой холодной водой.

Наконец, достигнув пика блаженства, они разжали объятья и оторвались друг от друга. Потом долго лежали в молчании, приходя в себя и пытаясь понять, что же с ними произошло.

Горец не обманул – Адамис с Иветтой действительно познали какую-то новую грань себя. Впервые они по-настоящему узрели свои тела и научились их любить. Однако оба они чувствовали страшное разочарование, как будто им было обещано великое благо, а взамен они получили всего лишь жалкую подделку. И хотя тела их были вымотаны до предела, они не чувствовали удовлетворения от насыщения своей страсти. Страсть на время утихла, но на её место пришла пустота. И каждый невольно винил другого в этой пустоте.

* * *

После того случая что-то неуловимо изменилось в отношениях возлюбленных. В разговорах они обходили эту тему стороной, хотя каждый часто думал о полученном ими новом опыте.

Адамису почему-то стала неприятна их с Иветтой нагота. Она перестала казаться ему естественной, и ему хотелось чем-то прикрыть их обнажённые тела. Он вообще старался не смотреть больше на плоть Иветты, пытаясь вновь научиться видеть лишь её душу. Однако это удавалось ему с больши́м трудом. При каждом невольном прикосновении к любимой он чувствовал, что в нём снова зарождается страстное желание обладать ею. Он боролся с этим желанием как мог, но понимал, что однажды не сможет больше противиться ему.

Иветта замечала, что Адамис пытается не глядеть на неё и не прикасаться к ней. И ей всё чаще и чаще стала приходить в голову мысль: «Неужели я настолько безобразна, что ему неприятен даже сам вид моего тела?» Она стала задумываться над тем, как она выглядит для Адамиса. Конечно, он её любит, в этом Иветта не сомневалась, но нравится ли она ему такой, какая она есть, вместе с телом и душой? Почему он избегает контактов с ней, почему не хочет снова слиться воедино, ведь им было так хорошо тогда? Или всё-таки лучше было бы вернуть прежние отношения, когда плоть отступала на второй план, и они любовались красотою душ друг друга? Иветта не знала ответы на все эти вопросы и мучительно пыталась разобраться в себе и своих отношениях с любимым. Но в результате лишь пришла к выводу, что единственный выход из положения – это ещё раз навестить Горца.

* * *

Сын гор как будто поджидал их. Когда влюблённые вышли на его полянку, он сразу же выскочил из-за своей Стойки и устремился им навстречу. Похлопал подошедшего к нему Адамиса по плечу и озорно подмигнул Иветте, отчего та сразу же залилась краской.

– Вижу, джигит, что стал ты настоящим мужчиной! Что наконец-то познал свой женщин! – И Горец опять запел свою песню:

Закипела молодая кровь,

Этой ночью родилась любовь.

Столько было жару и огня,

Но наутро сел он на коня.

– Да, всё так, – несколько смутился Адамис. – Но я не уверен, что это благо.

– Вай-вай, джигит, красавицы обнимешь тонкий стан, и улетишь от счастья прямо в рай! Как не благо любовь к женщине!

– Я и раньше любил Иветту, но эта новая любовь какая-то… – Адамис тщетно пытался подобрать слова.

– Какая-то неправильная, ты хотел сказать? – подсказал Горец.

– Не знаю, – честно признался Адамис.

– Вах, джигит, джигит! Зачем противиться своим желаньям? Они – часть нас самих! Ты юн и горяч, как молодой жеребец, так беги без оглядки к своей красавице-кобылице. Запомни мои слова, джигит: что естественно, то не может быть неправильно. Что выше и прекрасней может быть, чем в плоть едину связанным с любимой быть!

– Ты прав, сын гор, в желании слиться с любимым существом нет ничего низкого, но мне иногда кажется, что мы как будто опережаем события. Что если бы мы подождали, то могли бы познать друг друга как-то иначе.

– Всё это пустые страхи несмышлёного младенца, – отмахнулся Горец. – Даю бесплатный вам совет – отбросьте ложный стыд и следуйте себе.

– Но во мне борются разные стремления. Как узнать, какому из них следовать? – спросил Адамис.

– Поверь, джигит, работнику лозы: лишь та любовь права, что принесёт плоды.

– Какие же плоды может принести любовь? – вступила в разговор Иветта.

– Выпей моего вина, красавица, и ты сама увидишь эти плоды!

– Ты покажешь нам наше будущее, как и обещал?

– Я покажу вам мир, где люди не противятся плотской любви.