Восстание - Айя Сафина

И это тоже пройдет (прим.автора: притча о кольце Соломона).

Я беру ложку и начинаю хлебать протеиновую кашу. Я не чувствую ее вкуса, консистенции, запаха. Я просто ем, чтобы показать своим бойцам, что жизнь продолжается, как будто ничего не изменилось, как будто у нас по-прежнему есть цель, а надежда сверкает былым ярким светом.

Бриджит одобрительно сжимает мое бедро под столом и продолжает хлебать кашу с маской невозмутимости. Спасибо, Бридж, ты нужна мне сейчас, чтобы сохранить лицо. И снова ирония. Вчера, когда ее забила истерика, я думал, что это она нуждается во мне. Но потом мы напились у нашего главного повара Горе-Федора, поплакались, выпустили боль наружу, и Бридж словно обрела второе дыхание. А я же свое потерял.

Наступил новый день, страсти улеглись, и пришло осознание произошедшего по-новому. Более глубокое, интимное, мучительное и безысходное. Ничего не вернуть. Эта невыносимая боль потери такая мрачная, глубокая, пустая и вечная – теперь мой верный спутник, как боевой шрам.

Я чувствую на себе взгляды бойцов. Они разные. Есть там и сочувствующие – от тех, кто потерял в деревне своих солдат и друзей, есть оценивающие – от тех, кто пытается раскусить мои слабости, а есть и откровенно злорадствующие. Отныне моя жизнь – арена с гладиаторами. И как же хочется, чтобы меня поскорее сменил следующий командир.

За соседними рядами столов я замечаю, как остальные командиры изредка бросают на меня обеспокоенные взгляды. Именно обеспокоенные. Я не знаю, о чем они думают. Может, просто сочувствуют. Может, боятся за мое душевное равновесие и как оно скажется на будущих вылазках. Может, думают, что я не справлюсь. Мне, честно говоря, наплевать сейчас на всех. Я даже не понимаю, что я тут делаю.

Через ряды столов я вижу отряд Тесла и их командира Антенну – мускулистый негр с белесыми фигурами Лихтенберга по всему телу и голове, которые он получил после контакта с мощным электрическим разрядом. Его прежняя величественная осанка бесстрашного бойца теперь поникла, и он, также, как и я, не может похвастать аппетитом, ковыряя кашу ложкой, просто чтобы показать, что он все еще жив. В деревне он потерял Перуна – своего первого сержанта.

Командир Васаби – Фунчоза – с копной вермишели на голове и ярким черным иероглифом посреди лба сидит за соседним столом и странным образом молчит уже целый день. Может, пока не придумал, каким образом донимать меня, ведь с Тесс его шуточки были однообразны и отточены до безупречности, а оттого предсказуемы.

Ляжка – командир Бесов – сегодня вообще не вышла на завтрак, переложив обязанности на Лосяша и Легавого, откровенно наплевав на то, что о ней подумают солдаты.

Наш праведный филиппинец Буддист – командир Бодхи – лучше всех играет роль человека, который философски относится к потерям, как к естественному явлению в человеческой жизни. Вот только когда он смотрит на меня, я вижу печаль в его черных глазах. Бесконечная скорбь поразила тлей даже его искусственное сердце. Интересно, аритмия может возникнуть в титановых пластинах? Может, у Буддиста и нет человеческого сердца, но душа осталась. Бродит где-то запертая в теле и воет от нескончаемого кровавого кошмара длиною в целую жизнь. Мне даже кажется, что я ее слышу.

Сзади раздались гулкие шаги, отстукивающие ровную солдатскую поступь в унисон. Она слышится издалека, как будто из потустороннего мира где-то за плотной незримой пеленой, где жизнь продолжает свою монотонную течь, пока я застрял в моменте утраты.

– Товарищ, командир!

Голос прозвучал из-за спины. Я обернулся. Как обернулись и рядом сидящие, включая Жижу. Уж слишком хорошо мы знаем эти голоса. Перед нами стояли майор Корвин и майор Щерба – первые помощники полковника Триггера.

Корвин – высокий мускулистый выходец из Сербии с черными коротко выбритыми волосами и густыми бровями. Мы с ним ладим, поскольку оба являемся обладателями бионических конечностей: у меня механическая рука до локтя, у него механическая нога до колена. Такие изъяны сближают людей, потому что мы понимаем, через что прошел каждый прежде, чем был записан в военный отряд. Процесс установки бионической конечности болезненный и долгий. Настройка автоматики требует тщательного анализа расположения нервных окончаний в живой конечности. Дальше следуют месяцы тренировки, когда поначалу смеешься над неспособностью удержать стакан или сделать шаг, а потом злишься на собственную немощь.

Людям кажется, что мы привыкли к искусственным конечностям, но на самом деле к ним привыкнуть невозможно, потому что они несовершенны. Всего доля секунды в задержке, невидимая для ученых, замеряющих скорость реакции на команду, но видимая для твоего мозга, который зафиксировал миллисекундное опоздание указательного пальца нажать на курок. Фантомное осознание конечности до сих пор терзает мозг неуверенностью в работе фальшивки. Не все умудряются овладеть механической рукой или ногой настолько, чтобы стать солдатом. Мы пробили свой путь через тернии к звездам, используя всю силу воли, что имели.

Корвин – бывший Бес. Он восемь лет отслужил среди Падальщиков, пока Триггер его не повысил. Это сближает нас с ним еще больше.

Щерба ниже товарища на голову, у него вытянутое лицо и орлиный нос, а на макушке головы появляется проплешина, которая бесит меня. Как и его чрезмерная потливость, из-за которой у него под носом всегда капли, а под кителем смрад вони, что очень точно подчеркивает отвратительность его личности. Щерба вечный стукач и просто гнида. Эдакая презренная всеми шестерка, которая всегда найдет теплое место подле правителя. Мы его не терпим всеми отрядами, и он это знает. Но ему абсолютно наплевать на наше мнение до тех пор, пока Триггер у руля. Щерба никогда не был на поверхности, он канализационный червь, паразитирующий на лидерах. Однако, это не мешает ему верить в то, что он лучше Падальщиков знает, как нам выполнять нашу работу.

– Полковник Триггер вызывает, – произнес Щерба своим сиплым голосом.

Его непопулярность среди Падальщиков не мешает ему оглядеть всех рядом сидящих бойцов презренным взглядом, словно его заставили снизойти до дерьмостока.

Хотел бы я разозлиться на его присутствие и вонь, да вот только его слова заставили мое сердце остановиться. Ожидание этой фразы превратилось в медленное отрывание заусенца. Наконец кожа содрана, и красная мякоть ноет и мерзко пощипывает, ожидая болезненного прижигания спиртом.

Я медленно встал из-за стола, поймал обеспокоенный взгляд Бриджит. Он словно испытывал меня на готовность, мол, помни, что надо сказать. Я легонько кивнул.

– После завтрака веди всех в симуляторный зал. Раздели на группы, отрабатывайте упражнения, – отдал я приказ. Хотя это не приказ вовсе, а его имитация в попытке занять думы Бридж чем-то кроме нашей болезненной потери и беспокойства за меня, пока я впервые буду в кабинете с Триггером один-на-один.

А потом я последовал за майорами, ловя взгляды остальных солдат из спецотрядов. Представляю, что они предвкушают: теперь, когда его любимица сгинула в пучину смерти, на ее место должна быть посажена замена, а значит и все вытекающие из этой роли секреты и заговоры ложатся на нового козла отпущения. Бьюсь об заклад, Фунчоза уже мозги себе вскипятил придумыванием подколов в мой адрес. Но черта с два я позволю кому-либо срамить Маяк грязными слухами. Тесса не позволяла им выйти за черту перешептываний под одеялами, и я приложу все свои усилия, чтобы она гордилась мной. Пусть и на том свете.