Жениться по завещанию - Лесли Лафой

– Ее ты тоже купишь?

– Денег они не просили.

Кэролайн была поражена.

– И они готовы так просто отдать ребенка совершенно незнакомому человеку?

Вздохнув, Дрейтон отвернулся от окна и устремил взгляд на пол кареты.

– Насколько мне известно, – начал объяснять он, – мать Фионы передала девочку на попечение, своей сестры совсем еще маленькой. После чего исчезла, и с тех пор о ней никто ничего не слышал. Предполагается, что ее уже нет в живых, Дядя с тетей больше не испытывают желания заботиться о девочке, в чем причина – а не знаю.

– Наверное, она слишком много ест, – предположила Симона.

Дрейтон посмотрел на свою юную подопечную.

– Подозреваю, им вообще не по средствам хоть как-то ее кормить. Мой поверенный сообщил, что они живут в крайней нищете… И кстати, – он перевел взгляд на Кэролайн, – упреждая ваши возможные упреки, скажу, что я все же намерен заплатить за нее вполне весомую сумму.

– А может, с ней что-то не в порядке? – продолжала рассуждать Симона. – Быть может, ее тоже лягнула в голову лошадь?

И Кэролайн, и Дрейтон устремили на девочку удивленные взгляды. Затем Маккензи спросил:

– И много тебе известно тех, кого лошади лягали в голову?

– Я знаю двух – Аду и Салли. Их продали Эсси собственные папаши, потому что они все равно ничего не могли делать. Аду привезли из деревни, а у Салли папаша работает лудильщиком.

Подумать только – быть проданными в публичный дом собственными родителями!

Кэролайн знала, что такое происходит довольно часто, но все же…

– Как это ужасно! – проговорила она.

– Такова жизнь, – пожала плечами Симона. – Кому-то везет, кому-то нет. Судьбу не изменишь. – Помолчав, она опять пожала плечами и добавила: – Хотя везет или нет – это с какой стороны посмотреть. У Ады никогда не было башмаков, пока она не переехала к Эсси, поэтому для нее то, что ее продали, – везение. А Салли… Про Салли я ничего не знаю, она почти не разговаривает.

– И долго ты прожила у Эсси? – спросил Дрейтон.

– Эта зима была бы третьей. Мать недолго снимала у нее комнату, она погибла через несколько месяцев после того, как мы там поселились. Эсси забирает слишком большую долю с того, что получает от приходящих клиентов, поэтому многие девочки подрабатывают на улице. Эсси сказала, что моя мать не умела выбирать клиентов. Один раз она пошла не с тем, с кем надо, и… – Приподняв подбородок, Симона чиркнула грязным пальцем по горлу. – На том прогулка и закончилась.

Кэролайн была потрясена: мать находят с перерезанным горлом, а для дочки это всего лишь «законченная прогулка».

Сколько прошло времени, прежде чем Симона заметила отсутствие матери? Сколько продолжались поиски, пока не открылась ужасная правда? Сильно ли она горевала? Боже, какая нее у Симоны была жизнь, если убийство матеря для нее вполне заурядное событие?

– Я тебе очень сочувствую, – услышала Кэролайн голос Маккензи. – Какая жестокая, и неожиданная смерть…

– Да чего тут неожиданного? – снова пожав плечами, возразила Симона. – Я ж говорю: кому-то везет, а кому-то нет. К го-то умеет разбираться в людях, а кто-то – нет. Эсси права насчет моей матери. Да я и сама всегда так считала.

– И все же тебе ее, наверное, очень не хватает, – проговорила Кэролайн, которая не могла не вспомнить о кончине собственной матери.

– Да я бы не сказала. – Симона вздохнула и, вяло улыбнувшись, отвернулась к окну, – Скоро мы приедем на постоялый двор?

– Осталось немного, – ответил Дрейтон.

– Это хорошо, а то я уже устала от разговоров. От болтовни у меня болит голова.

Кэролайн понимала, что на самом деле боль поселилась не в голове сестры, а в ее сердце. Но в том мире, где Симона выросла, быть уязвимым очень опасно. Трудно, конечно, жить, притворяясь, будто ты высечена из камня, однако и выставлять напоказ свои переживания тоже нельзя – это делает тебя легкой добычей. Лучше уж быть холодной как лед, но живой, чем оказаться остывающим трупом.

Как сказала сама Симона, кому-то везет, а кому-то – нет. И на взгляд Кэролайн, сестру можно было считать самой везучей девочкой во всей Англии, поскольку ей удалось вполне благополучно дожить до сегодняшнего дня, когда ее буквально сдернули с края пропасти, ведущей в преисподнюю. И отныне…

Кэролайн украдкой взглянула на лорда Райленда – их благодетеля, их стража, их опекуна. Он сидел с задумчивым, даже печальным видом и смотрел в окно кареты.

Да, он довольно-таки напыщен и высокомерен, он вызывает в ней раздражение, какое прежде не вызывал еще никто, он повелевает, поучает и требует, чтобы все было так, как нужно ему, в полном соответствии с его планами. Учитывая это, он, конечно, не мог вызывать особой симпатии. Да, он был чертовски привлекателен, можно даже сказать, соблазнителен, но настоящей симпатии с первого взгляда она к нему не испытывала.

И тем не менее за его деспотичностью проглядывало кое-что еще. Похоже, он всерьез был тронут рассказом Симоны о смерти матери, его слова соболезнования прозвучали вполне искренне. И сейчас, когда они подъезжали к постоялому двору, где должны с рук на руки принять Фиону, он казался очень озабоченным. Кэролайн не стала вникать в возможные причины этой озабоченности, надеясь, что под панцирем высокомерия в груди лорда Райленда все же бьется чуткое сердце.

Кэролайн изумленно разглядывала строение, к которому вела усыпанная гравием подъездная аллея. Назвать его обыкновенным постоялым двором просто язык не поворачивался. Сложенное из белого камня, в два этажа высотой, сравнимое по длине с городским кварталом, здание скорее походило на замок. Солнце уже клонилось к закату, и его лучи придавали стенам мягкий персиковый оттенок. А сколько здесь было цветов!.. За всю жизнь Кэролайн не видела ничего прекраснее, чем эти цветники, что тянулись вдоль дороги, и это буйство красок, которое выплескивалось из резных каменных вазонов по обеим сторонам широких ступеней, поднимающихся к массивным дубовым дверям.

Ну, если замок Райленд, куда они направляются, обладает хотя бы половиной этого великолепия, то, может быть, стоит примириться с присутствием там его нового хозяина?

– А вот та компания здесь совсем не смотрится, – произнесла Симона, разглядывая окрестности по другую сторону дороги.

Наклонившись к ней, Кэролайн глянула в противоположное окно.

У дальнего конца гостиницы, в тени старого дерева, стоила разбитая телега, в которую была впряжена серая лошадь, уныло свесившая голову и выглядевшая не моложе упомянутого дерева. А рядом с телегой…

Если бы эти люди были одеты чуть лучше, они вполне могли бы сойти за бродячих циркачей. Мужчина, женщина, три шумных пса и целая орава скачущей темноволосой ребятни, которая производила не меньше шума, чем собаки. И только одно маленькое светловолосое существо, облаченное во что-то похожее на мешок из-под муки, неподвижно стояло между двумя взрослыми.