Стеклянный дом - Кристина Ульсон

– Как она умерла?

– Диана, мы этого не знаем. Но я клянусь, что выясним.

Алекс огляделся. Дочь продолжала жить в обстановке комнаты. На фотографиях, где она была снята вместе с братом. На портрете, который мать нарисовала в день ее конфирмации.

– Я все поняла, едва увидела, как вы выходите из машины. Но все же надеялась, что вы расскажете мне больше.

Фредрика поднялась:

– Я могу сделать чай. Не возражаете, если я похозяйничаю у вас в кухне?

Диана молча кивнула, и Алекс задумался: видел ли он когда-нибудь, чтобы Фредрика так поступала? Но не смог вспомнить ни одного случая.

Из кухни донесся звук включенного электрочайника и звон чашек, поставленных на поднос.

– Мы снова беремся за это дело в полную силу, – заговорил Алекс, тщательно подбирая слова. – Надеюсь, вы и не предполагали ничего другого.

Диана улыбнулась сквозь слезы. Влажные капли на высоких скулах. Темные глаза под буйно разросшейся челкой. Состарила ли ее скорбь по пропавшей дочери? Алексу так не показалось.

– Вы не нашли того, кто это сделал, – напомнила она.

– Это правда, не нашли. Но теперь ситуация изменилась.

– В каком смысле?

– У нас есть место находки – географическая точка, к которой можно привязать убийцу. Мы надеемся найти следы того, кто это сделал, но…

– Прошло так много времени, – договорила за него Диана.

– Но мы сможем.

Его голос звучал глухо от гнева и твердой решимости. С надеждой всегда больно расставаться – на пороге полного отчаяния. Алекс знал это лучше, чем кто бы то ни было.

«Мы справимся. Все остальное просто исключено». Он говорил это Лене даже чаще, чем нужно. Он тратил столько сил на поиски спасения, что даже не замечал, как она угасала.

– Мама умирает, – сказала ему дочь. – Так ты пропустишь финал, папа.

Воспоминания жгли грудь. Подумать только, что память может причинять такую невыносимую боль.

Слезы застилали ему глаза. В комнату вошла Фредрика с подносом и, сама того не ведая, выручила его из трудной ситуации.

– Ну вот, – сказала она. – Молоко нужно?

Они пили чай молча, находя в тишине успокоение.

Пока Алекс еще не упомянул об обстоятельствах гибели Ребекки. О том, что тело расчленили и зарыли в землю в полиэтиленовых мешках. Он помялся, прежде чем начать свой рассказ. Эту часть своей работы он ненавидел.

Диана слушала с широко раскрытыми глазами.

– Не понимаю, – проговорила она.

– И мы тоже. Но делаем все возможное, чтобы разобраться в этой истории.

– Но кто же настолько психически ненормален, что…

– Не ломайте над этим голову. Не стоит так думать. – Алекс сглотнул. – Существует еще одна деталь, которую я хотел бы сообщить. Вернее, две. Чтобы не получилось так, что вы узнаете об этом из газет.

И он рассказал, что голова и руки на месте находки отсутствовали. Говорил сухо и профессионально. Одно временно достал из кармана и протянул ей украшение. Диана взяла его, не произнеся ни слова.

– А второе? Вы сказали, что хотите сообщить две детали.

Голос ее звучал хрипло от напряжения. Слезы катились не переставая.

– Она была беременна.

– Что вы такое говорите?

– Стало быть, вы об этом не знали.

Дрожа всем телом, она покачала головой.

– Мы очень заинтересованы в том, чтобы установить личность отца ребенка, – сказала Фредрика. – Я знаю, что вам не был известен бойфренд, но говорила ли она когда-нибудь о том, что хочет иметь детей?

– Само собой, она хотела детей. Но не сейчас, а в более зрелом возрасте. Мы с ней открыто обсуждали такие темы. Она принимала оральные контрацептивы, очень тщательно предохранялась.

– Как давно она это делала? Я имею в виду, принимала контрацептивы?

– Хм, сколько же ей было лет, когда речь зашла об этом впервые? Кажется, семнадцать. Я сама отвезла ее в молодежную консультацию.

По мнению Фредрики, Диана была образцовой матерью.

Алекс снова перехватил инициативу, не желая, чтобы первая встреча с Дианой после обнаружения тела ее дочери затянулась.

– С тех пор как Ребекка пропала, прошло немало времени, – проговорил он. – Может быть, за это время вам вспомнилось или всплыло что-то новое?

Долго ли это – два года? За такое время одинокий человек может обрести семью. А кто ее имел – потерять.

Диана откашлялась:

– Одна моя подруга сказала некоторое время назад ужасную вещь, но я, честно говоря, не приняла все это близко к сердцу. Просто потому, что это слишком нелепо.

Фредрика и Алекс ждали продолжения.

– Подруга, чья дочь училась на одном курсе с Ребеккой, намекнула, что виновником ее исчезновения мог быть человек, с которым она познакомилась через Интернет.

– Это не так уж невероятно, – осторожно проговорила Фредрика. – Сейчас многие находят себе партнеров в Сети.

– Не совсем так. Она имела в виду, что… ее дочь говорила, будто Ребекка кое-чем торговала через Интернет.

– Кое-чем? – переспросил Алекс.

– Собой.

Алекс замер.

– Бог ты мой, откуда она это взяла?

– Такие слухи пошли после исчезновения Ребекки. Но я в самом страшном сне не могу представить себе, чтобы…

Голос изменил ей.

– Ребекка была не уверена в себе? – спросила Фредрика.

– Нет, о господи, вовсе нет!

– Одинока?

– У нее были толпы друзей.

– Нуждалась в деньгах?

– Тогда она пришла бы ко мне. Она всегда так поступала.

Не всегда. С годами Алекс понял это. «Всегда» – это слово родители подставляли там, где уместнее было бы сказать «чаще всего».

– Мы хотели бы поговорить с вашей подругой и ее дочерью, – сказала Фредрика.

Диана кивнула:

– Я должна позвонить брату Ребекки.

– Само собой, – согласился Алекс. – Если нужно, мы можем устроить, чтобы вам было с кем поговорить.

– Нет необходимости.

По дороге к выходу Алекс обратил внимание на другие фотографии, висящие на стене.

«Не снимай их, – подумал он. – Иначе ты потом будешь ужасно раскаиваться».

– А где ее вещи? – поинтересовалась Фредрика.

– Отправлены на длительное хранение. Мы с ее братом забрали все из комнаты в общежитии, после того как следователи взяли то, что им было нужно, и поставили все в гараж моей сестры. Если вы хотите туда заглянуть, я расскажу, как это сделать.