Последний ребенок в лесу - Ричард Лоув

Мы не можем больше сохранять существовавшую веками веру в совершенство природы. В представлении детей предыдущего поколения мало что на свете было столь совершенно, как дерево. Теперь ученые напичкали деревья генетическим материалом из вирусов и бактерий, заставляя их тем самым расти быстрее и давать более качественную древесину. Они даже создали деревья, способные очищать загрязненную почву. В 2003 году военное агентство передовых научных исследований в Пентагоне выделило средства на научные разработки, направленные на развитие у деревьев способности менять цвет, если они оказываются в зоне биологической или химической атаки. А Калифорнийский университет решил для деревьев проблему «контроля за рождаемостью», создав методом генной инженерии «дерево-евнух, которое большую часть сил тратит на выращивание древесины, а не на любовь».

Детей времен демографического бума подобные новости завораживают, удивляют, настораживают. Детей эпохи третьего рубежа они удивляют не больше, чем любая другая новость. Для них это просто еще одно звено повседневных проблем.

Гиперинтеллектуализированное восприятие животных.

Еще со времен, когда основными занятиями человека были охота и собирательство, детей учили, что между человеком и животными существует много общего. И все же сейчас эта общность рассматривается совсем в другом, более интеллектуализированном аспекте.

Это новое понимание больше базируется на научных данных, чем на мифах или религии. Так, например, в последних работах ученых, которые представляет журнал Science, сообщается, что некоторые совсем не похожие на людей животные сочиняют музыку. Анализ песен птиц и горбатых китов показал, что они владеют определенной акустической техникой и следуют законам композиции совсем так же, как музыканты-люди. В песнях китов есть и рифмованные повторы, и одинаковые интервалы, фразы, тона, отрывки одинаковой продолжительности. Киты пользуются рифмой совсем как мы, они видят в ней «мнемонический механизм, который помогает запоминать сложный материал», считают ученые. Как показало исследование, киты, оказавшись перед выбором и имея возможность предпочесть аритмические неповторяющиеся мелодии, остановились на настоящих песнях и — запели.

Подобная информация не может заменить непосредственный контакт с природой, но такого рода явления, конечно, изумляют. Я надеюсь, что научные исследования разовьют в детях любознательность и заставят внимательнее относиться к своим меньшим братьям. Понятно, что романтизированная близость с животными (я имею в виду совместное купание с дельфинами в местах отдыха, когда с ними устанавливается непосредственный контакт) может несколько смягчить ощущение изолированности и одиночества человека как биологического вида. С другой стороны, природа не так уж мягка и податлива. Если взять, к примеру, охоту и рыбную ловлю или вспомнить, как готовилось к столу мясо у Ника Рейвена, то все окажется не так просто, в частности в моральном плане. И я полагаю, что замалчивание этой проблемы не принесет добра ни детям, ни природе.

«Вы только посмотрите на этих детей (участников движения за права животных), и вы увидите по большей части выросших в городских условиях, недовольных, но все же привилегированных людей», — говорит Майк Ту Хосиз, основатель коалиции по вопросам расовой политики в отношении американских индейцев. Его организация поддерживает коренное население, в частности племя северо-западных мака[21], жизнь которого (так исторически сложилось) зависит от охоты на китов. «Единственные животные, с которыми сталкивались эти молодые поборники справедливости, живут у них дома, — объяснял он. — Других зверей они видели только в зоопарках, на экскурсиях в океанариях и в экспедициях наблюдателей за китами (где наблюдения превращались в контакты). Эти дети представляют, откуда берется их пища, — даже соя и другие растительные протеины, которые они потребляют».

По сравнению с Ту Хосиз я вижу больше положительных моментов в движении по защите прав животных, но его взгляд на проблему заставляет задуматься.

Контакт с природой: так близко и так далеко

Хотя само понятие жизни, того и гляди, будет пересмотрено, возможности для контакта с животным миром в целом увеличиваются, что бы там ни говорил Майк Ту Хосиз.

Во многих урбанизированных регионах люди и животные вступают в контакт, о котором американцы и помыслить не могли по крайней мере в течение последнего столетия. Так, например, популяция оленей в США за последние сто лет достигла рекордной отметки.

В работе «Экология страха: Лос-Анджелес и призрак ката-строфы» (Ecology of Fear: Los Angeles and the Imagination of Disaster) Майк Дэвис, историк и социолог, занимающийся проблемами городов, описывает то, что он называет новой диалектикой между «диким» и «городским»: «Лос-Анджелес, который теперь граничит непосредственно с горами и с пустыней, а не с фермерскими хозяйствами, как раньше, становится обладателем бесконечных окраин, где стоящие у дорог дома внезапно оказались лицом к лицу с обитателями диких мест, как и в любом крупном городе нетропической зоны. Наглые койоты стали привычной частью уличного пейзажа Голливуда и озера Толука». Репортер английской газеты Observer пишет: «(Американские) поселенцы и их потомки устремились покорять окружающую природу с яростью бросающихся в битву воинов. Расправившись с местным населением, они принялись за истребление медведей, пум, койотов и диких птиц… И все же пумы выжили и приспособились. Лос-Анджелес, наверное, единственный город на земле, где существуют группы поддержки пострадавших от нападения пум».

Было время, когда миллионы американцев переезжали в предместья, гонимые мечтой приобрести свой дом и участок, свою долю земли, свой кусочек рубежа. Какое-то время пространства хватало. Сегодня рост городов уже не гарантирует свободного места. Преобладающий сейчас новый тип развития — сменяющие друг друга торговые центры, дизайн «под природу», контроль со стороны всевозможных лиг и ассоциаций — доминирует не только в шумных районах Южной Калифорнии и Флориды, но и в большинстве пригородов, окружающих старые городские кварталы. Если сравнить с прежними окраинами эти плотные кольца с развитой структурой, то сразу видно, что они оставляют все меньше и меньше места для игр на природе.

Фактически отдельные районы городов Западной Европы гораздо зеленее (благодаря увеличившемуся количеству и качеству окружающих их природных уголков), чем большинство урбанизированных пригородов в Америке, то есть часть той самой земли, которая все еще ассоциируется с рубежом и свободным пространством. «Главный урок, который преподают нам европейские города, связан с самим представлением о том, каким должен быть город», — пишет Тимоти Битли, профессор отдела планирования городов и окружающей среды университета Виргинии в работе «Зеленая урбанизация: учимся у европейских городов» (Green Urbanian: Learning from Europian Cities). В частности, в скандинавских городах, где зеленый дизайн столь популярен, «создается ощущение, что города есть и должны быть тем самым местом, где живет сама природа. В Соединенных Штатах главной задачей остается преодоление того диаметрально противоположного различия, которое существует сейчас между всем, что урбанизировано, и тем, что является естественным и природным. Возможно, из-за широкого разброса наших экологических ресурсов и земельных угодий мы привыкли искать наиболее важные природные богатства где-то вдалеке, зачастую за сотни миль от тех мест, где живут большинство людей, то есть в государственных заповедниках, на отдаленном морском побережье, в местах, где сохранилась дикая природа».