Папочка Санта - Мила Кроуфорд

и я планирую создать среду, в которой ей никогда не придется скрывать от меня ни малейшей части того, кто она есть.

— Пожалуйста, дядя Калеб. Ты нужен моей киске.

Мой член напрягается от желания дико трахнуть ее.

— Как ты думаешь, эта маленькая развратная пизда сможет снова справиться с толстым членом папочки?

Ее глаза расширяются, и она прикусывает нижнюю губу, когда нетерпеливо кивает.

— Пожалуйста. — умоляет она. — Все, чего я хочу, это чтобы ты трахнул мою киску и наполнил меня своей спермой. Ничто в жизни не доставляет такого удовольствия, как чувствовать, как ты вытекаешь из меня, и знать, что моя маленькая дырочка принадлежит тебе.

Я толкаю ее руку между нами, заставляя ее почувствовать себя.

— Хорошая девочка. Почувствуй, какая у тебя влажная киска из-за меня.

Она проводит пальцами по своим блестящим складочкам, скользя кончиками пальцев по моему члену. Я хочу сосать, трахаться, лизать и кусать каждый дюйм ее кожи каждый день в течение следующих ста лет.

— Я надеюсь, ты готова к вечности со мной, малышка.

— У меня никого не было. Всегда был только ты.

Мне нравится, что здесь больше никого не было, кроме меня. Я никогда не относился к тому типу людей, которых волнуют женские достоинства, но с Лекси осознание того, что она вся моя, пробуждает во мне что-то первобытное.

— Времени с тобой никогда не будет достаточно. — хриплю я, проскальзывая немного глубже.

Ее единственный ответ — стон, когда я толкаюсь глубже, чувствуя, как она напрягается и расслабляется вокруг моего толстого члена.

— Эта киска идеальна. У моей маленькой девочки самая сладкая киска. Посмотри, как идеально мы подходим друг другу, малышка. Ты была создана для меня.

Мой рот прокладывает горячую дорожку по ее коже вниз по груди и обратно к горлу, чтобы снова приземлиться на ее губах.

— Блядь, малышка. Блядь, меня пугает, как много я, черт возьми, думаю о тебе. — стону я, входя в нее до конца и ослабляя свои толчки.

Я медленно целую ее, ловко проникая языком, когда мы отрываемся друг от друга в этом темном винном погребе.

— Я слышу всех наверху. Вечеринка началась. Кто-то может спуститься сюда в поисках выпивки. — бормочет она, в ее тоне страх смешивается с возбуждением.

— Тебя это возбуждает, Лекси? Быть застигнутой голой, пока твой дядя трахает тебя. — поддразниваю я.

Ее киска сжимает мой член при моих словах, давая мне единственный ответ, который мне нужен.

— В этом есть азарт, не так ли? Я знал, что публичная демонстрации — это твой конек, когда ты стонала, пока я фотографировал тебя ранее.

Она улыбается, когда румянец покрывает ее тело.

— Как бы волнующе ни было быть пойманным, я не хочу, чтобы моя мать и твой брат узнали о нас именно так.

— Было бы забавно, если бы это означало, что мне не нужно продолжать ходить на эти рождественские вечеринки.

Лекси вздыхает и хлопает меня по груди.

— Пошли они нахуй, детка. Единственная вечеринка, которая имеет значение, происходит прямо здесь.

Я снова воздействую на нее, чтобы отвлечь, проводя пальцами по ее клитору и доводя ее до возбужденного состояния, прежде чем обхватить руками ее талию и скользнуть вниз по ее красивой круглой попке.

— Увидев тебя сегодня вечером в этой короткой юбке, я захотел прикоснуться к этим великолепным изгибам. — я дергаю ее за ягодицу, двигая нашими телами в бешеном ритме. — А теперь я хочу трахнуть это прекрасное тело.

Ее мягкие хныканья превращаются в нуждающиеся стоны, когда ее влагалище пульсирует вокруг моего члена, и она расслабляется вокруг меня.

— Скоро, малышка, эта хорошенькая попка будет принадлежать мне так же сильно, как и эта мокрая киска.

Ее ногти впиваются в кожу моей спины, когда мой член входит в нее, мои бедра сжимаются. Стоны эхом отражаются от стен вокруг нас, когда мы приближаемся все ближе и ближе к краю.

— Кончай ради меня, папочка. — сладко выдыхает она мне на ухо. — Кончай ради своей маленькой девочки. Наполняй мою голодную киску, пока она больше не выдержит. Я хочу пройтись по вечеринке, чувствуя тебя внутри себя, дядя Калеб.

— Такая идеальная маленькая шлюшка. Я собираюсь наполнить тебя, Лекси. Я собираюсь наполнять эту киску своей спермой снова и снова, пока ты не сможешь больше терпеть. Я буду долбить эту сексуальную киску весь день, даже пока ты спишь. И если ты прольешь хоть каплю папиной спермы, мне придется наказать тебя, Лекси. Ты либо принимаешь это в свою сладкую щелку и держишь там, либо глотаешь, как большая девочка.

Рев вырывается из моей груди, когда ее маленькая киска сжимает меня в кулачках так сильно, что мы оба кончаем на волнах удовольствия. Звезды взрываются у меня перед глазами, и ее дрожащая фигура трепещет вокруг меня, крепко обнимая, заставляя забыть, где заканчиваюсь я и начинаюсь она.

— Это было. — ее грудь вздымается от переполняющих эмоций. — Невероятно.

Я криво ухмыляюсь.

— Ты невероятна, малышка.

— Как ты думаешь, они нас услышали?

Она прижимается к сгибу моей руки, и мне это нравится.

Я провожу пальцами по линии роста ее волос.

— Ну, даже если так, по крайней мере, мы будем спасены.

— Не думаю, что я готова к спасению.

Ее улыбка милая и довольная.

— Я тоже.

Я приближаю ее губы к своим в медленных, нежных поцелуях.

— Я полностью за то, чтобы прожить остаток наших дней обнаженными, попивая вино, детка, но у нас впереди целая вечность.

Я подношу руки к ее щекам и снова целую ее, наслаждаясь ее вкусом на своем языке.

— А когда дело касается тебя, я не очень терпеливый человек.

Глава 6

Лекси

ПРОСЫПАТЬСЯ в объятиях Калеба — это прекрасно. Я так много раз представляла себе этот момент, но реальность в миллион раз лучше всего, что я себе напридумывала. Мне нравится, какой желанной и теплой он заставляет меня чувствовать себя, как будто я единственная девушка в мире.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и с удивлением вижу, что он проснулся, на его лице глупая улыбка.

— Ты похож на кота, который поймал канарейку. — говорю я, убирая с его лба выбившиеся пряди седых волос.

— Трудно не чувствовать самодовольства, когда просыпаешься рядом с самой красивой девушкой в мире. — Калеб наклоняется и целует меня.

Он раздвигает мои губы своим языком, смешивая его с моим. На вкус он как сахар и виски, смесь, о которой я никогда не думала, что она может содержать вкус чистого блаженства.

Стон срывается с его