Приятный кошмар - Трейси Вульф

кажется, хочет возразить. Узел ярко-рыжих волос на ее затылке подрагивает то ли от возмущения, то ли от нервозности, но она так застенчива и замкнута, что мне трудно понять, в чем здесь дело.

Моя мать, дядя Кристофер и тетя Кармен определенно любят находиться на таких совещаниях в центре внимания, а дядя Картер большую часть времени старается переключить внимание на себя, но у него это не выходит. Это характерная черта мантикор, которой, похоже, не хватает только тете Клодии и мне. Все остальные борются за то, чтобы быть в центре внимания, как будто это единственное, что стоит между ними и неминуемой гибелью.

– Первые две недели занятий прошли исключительно хорошо, – нараспев произносит моя мать. – Новые правила движения по коридорам, установленные коридорными троллями, судя по всему, упорядочили передвижение учеников между уроками и, как мы и рассчитывали, предотвратили возникновение драк. За это время у нас не было травм.

– Вообще-то, – говорит тетя Клодия тихим голосом, более похожим на шепот, – в кабинете врачевания я имела дело с несколькими ранами и травмами от драк. Но они все были несерьезными, так что…

– Как я и говорила, у нас не было серьезных травм, – перебивает ее моя мать, с прищуром вперившись в свою сестру. – Что одно и то же.

Одного сердитого взгляда моей матери достаточно, чтобы тетя Клодия поняла, что эту битву ей не выиграть. Дядя Брандт протягивает руку, чтобы похлопать ее по колену, и она улыбается ему благодарной улыбкой.

– В Мексиканском заливе ожидается шторм, но нам ничего не грозит, – ухитряется вставить дядя Кристофер, даже без деревянного молотка. – Наши защитные заклятия должны выдержать, и, даже если этот шторм усилится еще больше, он должен обойти нас стороной.

– Мне надо поговорить с Вивиан и Викторией? – спрашивает тетя Кармен, при первом удобном случае встряв в разговор, как это с ней бывает всегда. – Попросить их наложить еще одно защитное заклятие?

Дядя Кристофер наматывает на палец свой темно-рыжий ус, обдумывая ее предложение.

– Полагаю, нам это не повредит. А как считаешь ты, Камилла?

Моя мать пожимает плечами.

– По-моему, в этом нет необходимости, но, если от этого тебе, Кармен, станет легче, то кто я такая, чтобы останавливать тебя?

– Тогда я скажу ведьмам позаботиться об этом, – тон тети Кармен почти так же холоден и натянут, как и тон моей матери. Моя мать и тетя Кармен, которая по возрасту к ней ближе всех прочих ее братьев и сестер, не любят друг друга.

Тетя Кармен несколько раз пыталась устроить переворот, чтобы самой занять место директрисы школы. Все ее попытки были тщетны, но они делали наши семейные Конклавы ужасно занятными.

– А как насчет, э-э-э… – тетя Клодия понижает голос, будто собираясь сообщить секрет. – Как насчет этой ситуации на… э-э-э… нижнем этаже?

– Ты хочешь сказать, в темнице? – поправляет ее моя бабушка, покачав головой. – По крайней мере, называй это место так, раз уж вы превратили его именно в это.

– Ситуация в подвале, – жестко изрекает дядя Картер, – находится под контролем.

– Я в этом не так уж уверена. Что-то почти выбралось из своей камеры, пока я была там сегодня. – Это вырывается у меня само собой прежде, чем я успеваю подумать. Все поворачиваются ко мне с таким видом, будто я какое-то особенно гадкое насекомое.

Я знаю, что мне не стоило ничего говорить и что я об этом пожалею, но такое подливание масла в огонь – это единственное, что делает эти Конклавы терпимыми.

– В подвале обеспечена полная безопасность, Клементина, – говорит мне моя мать, настолько сузив глаза, что, когда она обращает на меня свой взор, я вижу только щелки с полосками голубых радужек. – Ты должна прекратить делать ложные сообщения.

– Это не было ложным сообщением, – возражаю я и одновременно вызывающе пальцем снимаю с моего куска торта глазурь и слизываю ее. – Спроси дядю Картера.

Все молча переводят взгляды на моего дядю, который заливается краской.

– Это просто неправда. Наша безопасность находится на высшем уровне. Тебе не о чем беспокоиться, Камилла! – рявкает он, оскорбленно тряся своей козлиной бородкой.

Я подумываю о том, чтобы достать свой телефон и крупным планом заснять весь этот цирк, но это точно не стоит наказания в виде оставления в классе после уроков, которое я неминуемо получу.

Так что вместо этого я опускаю голову и откидываюсь на спинку своего кресла. На этот раз дядя Брандт похлопывает меня по плечу, и на секунду меня охватывает желание заплакать. Не из-за моей матери, а из-за того, что его улыбка так напоминает мне его дочь – мою кузину Каролину, которая погибла пару месяцев назад после того, как сбежала из самой жуткой тюрьмы в мире сверхъестественных существ.

Ее отправили туда, когда мы обе учились в девятом классе, и не проходит ни дня, чтобы я не скучала по ней. Но теперь, когда я знаю, что ее больше нет, моя тоска по ней стала еще острее.

Моя мать продолжает вести совещание согласно повестке дня, но после пары минут я перестаю ее слушать.

Наконец, когда я уже начинаю ощущать вкус свободы, она отдает деревянный молоток обратно дяде Кристоферу.

– Последний пункт нашей сегодняшней повестки дня имеет более выраженное отношение к нашей семье. – На его лице появляется гордая улыбка, как и на лице тети Люсинды, которая от воодушевления чуть ли не ерзает на своем кресле.

Напряжение длится всего несколько секунд, после чего дядя Кристофер объявляет:

– Я хочу, чтобы мы все воспользовались этим случаем и поздравили Каспиана с заблаговременным принятием в Салемский университет на престижную программу по изучению сверхъестественных явлений и существ.

Все за столом разражаются рукоплесканиями и радостными возгласами, а я просто сижу и чувствую себя так, будто меня только что столкнули с утеса.

Глава 7

Как карты лягут

– Прими мои поздравления, Каспиан, – говорит ему тетя Кармен, приветственно подняв свою чашку с чаем.

– Это замечательная новость! – Дядя Картер вскакивает, опрокинув свое кресло в стремлении быть первым, кто похлопает Каспиана по спине.

Остальные быстро следуют его примеру, и вскоре мой двоюродный брат расцветает от всеобщего внимания и добрых пожеланий.

Я заставляю себя подойти к нему и обнять его. Ведь не его вина, что я не в себе. Как не его вина, что моя мать даже не смотрит на меня.

Она отказалась разрешить мне подать заявление о поступлении в университет.

Она заявила мне, что я не могу уехать – что никто из нас, представителей четвертого поколения нашей