Турнир Кровавой Башни - Николай Львов

увидел лишь краем глаза – небольшая, всего в два раза больше предыдущей, и трибуна тут была только одна, шла поверху, и мы, два бойца, были как в колодце. Там, где-то сверху, маячили несколько людей в тогах и без подписей над головой, то бишь НПС, так что я не стал заморачиваться их рассматриванием.

Вот кого я рассмотрел, так это противника. Против меня на песке стоял какой-то оборванец-доходяга. Тощий, нагота прикрыта только тканевой юбкой с широкими разрезами по бокам и кожаной броней, как у меня, только надетой на голое тело. Сам мужик, а противостоял мне именно мужчина, был уже немолодой, до безобразия тощий и грязный. В руках он сжимал нож – длиннее, чем мой, и немного загнутый.

Что меня ещё немного удивило, так это то, что на его лице не было страха и растерянности, лишь решимость, будто он стоял перед трудной задачей и наконец получил ее решение.

— Эй, ты, Жертва! Как тебя, Ромул? Я жрец Эол, – донёсся откуда-то сверху голос. Я поднял голову.

На трибуне передо мной, высоко за спиной доходяги, стоял мужчина средних лет. Лицо неброское, недельная щетина на подбородке, одет в ярко-зеленую тканевую рубаху. Ну хоть не в тогу, а то я уже начал сомневаться, что тут средневековье. Над головой мужчины значилось “Эол”, ниже стояла приписка “Высший служитель Кромма”.

— Да, ты. Это твой выпускной экзамен. Все очень просто – победи этого раба. Учти, он будет не на шутку драться. Он победил в трёх боях, и если он убьет тебя, Жертву, то получит свободу. А на тебя я поставил немного денег. Выиграешь, и получишь небольшую их часть.

Я молча отсалютовал Эолу обнаженным ножом, показывая, что понял его.

— Ну и молодец. Бой! – скомандовал этот высший служитель Кромма.

Тут же мое тело заняло стойку, а взгляд вперся в противника. Тот тоже не стоял на месте, а встал в стойку, но что характерно, не такую же, как у меня. Он наклонился низко к земле, почти согнувшись, как будто переносил на спине какой-то мешок, после чего выставил вперёд острие своего кривого ножа.

Так. А вот это интересно. У меня более классическая стойка, такая же была у Инзуо. Чё этот вытворяет?

Пока я размышлял, рабу надоело ждать, и он пошел на меня. Двигался он даже забавно, учитывая то, как был согнут, но четкость и уверенность движений не оставляла сомнений: этот человек уже бывал на арене.

“А ещё трижды выходил победителем”, – подумалось мне.

Ну да ладно, не время рассуждать. Я тоже начал приближаться к нему, держа в его направлении протянутую руку, словно защищался от удара. Нож был крепко зажат прямым хватом, и держал я его у бедра.

Первый ход был за рабом. Когда между нами осталось два-три шага, он неожиданно выпрыгнул вперёд, сгибаясь ещё сильнее и делая неприятно далёкий выпад на очень низкой высоте. Парировать такое для меня пока было невозможно, так что я просто отпрыгнул. Это движение, пусть и заставило меня выйти из стойки, сберегло мне колени.

Вот урод! Мог ведь и поранить. С ним надо поосторожнее…

Я отступил на пару шагов, внимательно окидывая взглядом своего противника, пытаясь найти у него какие-то недостатки и минусы. Пока найти не мог, но какой у меня опыт ещё… Пока что его стойка выглядела неприятно сложной – противник вооружен ножом, то есть, он такой же быстрый, как и я, при этом за счёт низкой стойки у него было преимущество в дистанции. Сложно. А чего так сложно?

Я перестал топтаться на месте и пошел в атаку, желая прощупать противника. Он подпустил меня поближе, а потом нанес два восходящих удара. От одного я увернулся, а второй оставил на моем плече светящуюся полоску кровотечения. Тем не менее, успехи были и у меня – я сумел достать его левую руку, и свет из раны был ярче, чем тот, что он оставил на мне.

Обменявшись парой выпадов, мы одновременно отскочили в стороны, словно звери, и так же вдвоем уставившись на врага. Лишь я позволил себе быстрый взгляд на рану, доходяга же оставил ее без внимания.

Так, ситуация не такая печальная. Он все же чуть более медленный, чем я, и за счёт стойки он наносит удары больше вниз. Да, мои ноги, живот и другие ценные органы в опасности, вот только я банально выше, и он, по сути, у меня как на ладони. Один удачный выпад, и нож будет у него в голове.

Звучит как план. Теперь надо осуществить это.

И я перешёл в нападение. Резко подскочив, я понял, что где-то ошибся: на меня обрушился град восходящих ударов, которые я едва успевал принимать на свой нож. Морщась от скрежета стали о сталь, я отступил на два шага, но раб вдруг будто приклеился ко мне. Он шел за мной, агрессивно и на удивление технично затыкивая меня ножом, и далеко не все удары я успевал отражать. Мои предплечья и бедра украсились полудесятком ярких порезов, а от коварнейшего удара в живот меня спасла броня – в плотной многослойной коже кончик ножа противника просто увяз, больше оттолкнув меня, чем раня. Все же его кривое оружие больше подходило для режущих и рубящих ударов, но для тычков подходило куда хуже.

Решилось все молниеносно. Я в попытках разорвать дистанцию с силой пнул его, и маневр удался – противник отвалил от меня и откатился на пару шагов, а я сам встал в такую же низкую, как и у него, стойку. Это была чистая импровизация, и получилось у меня наверняка хуже: что бы это ни было, открыто оно у меня не было, и ее мне пришлось изображать самому. ИИ-ассист в этот раз спасовал, да и хрен с ним. Противник же за секунду восстановил равновесие и неожиданно совершил высокий и длинный прыжок, взмыв в воздух как заяц. Его нож, высоко занесённый над головой, блеснул в лучах солнца. И тут я понял, что это мой шанс! Но надо было идеально, мать его просто идеально попасть в тайминг!

Несколько мгновений, пока он взлетал и заходил на посадку (лезвия в мое тело), я готовился, и для меня будто прошло несколько часов. Хотя я даже не успел до конца сделать выдох.

Я направляю нож ему в живот, распрямляю левую ладонь и двумя пальцами жму на воображаемый курок. Прямо сквозь тканевую рубаху и броню вспыхивает алым