Айен - Ася Церн

но выглядел очень спокойным. Когда Амелис вышел из сарая со смешным помятым лицом, вынимая солому из волос. Когда обнимаешь кружку, в которой дымится ароматный чабрец. И никогда. Никогда больше этого всего не повторится.

Глава 4. В которой кровавые тряпки безопасны, сны пугают, а торт с абрикосами достаётся не всем

Дан прижал ухо к земле. Вся его фигура выражала внимание.

— Смотри, весь превратился в слух, большое ухо на дороге, — шептал Амелис в волосы Айен.

Они прятались в одиноком кусте пышного тамарикса, пока Дан проводил разведку.

«Вообще, кто он такой? Почему так много умеет?

Навыки какие-то совершенно дикие. Зайца выпотрошить одним движением, утку убить, метнув иглу ей в череп. Жуткий. Но для защиты очень полезен»,—

так рассуждал Амелис. Леди, впрочем, думала так же.

Дан поднялся с земли.

— Люди далеко. Сегодня будем ночевать в степи.

Палатка-шатёр была вынута, расчехлена и прочно установлена. Закат прятался в тучах, поднялся ветрище. Волосы Айен цвета лаванды плясали танец ветра, представляя завораживающее зрелище. Амелис восхищённо смотрел на неё, развязывая узлы на мешочке с едой.

Вдруг что-то упало в траву рядом с Айен.

Торт.

— Клянусь Небесным Железом, это торт! Который пропал на твоё шестилетие!!!

Торт лежал на подносе, бело-розовый, почти целый.

Дан уставился на него, подняв бровь.

Потом посмотрел на Айен.

Амелис упивался моментом. Дан же никогда не видел, как происходит перенос и возврат предметов вокруг времени Айен.

Растерянно опустившись на корточки Дан принюхался.

— Я должен проверить его состав.

Амелис тихо взвыл, держась за живот.

— Торт… торт пропавший со дня рождения!

Айен улыбалась.

— Проверяй, конечно. Но этот торт переместился мгновенно. Из моего прошлого. Вряд ли кто-то старательно отравил его 12 лет назад.

Дану предстояло привыкнуть к таким вещам. Но сейчас он напрягся и готов был принять удар от нападения торта и его кремовой армии, или что ещё может произойти, о чём его не предупредили?

— Слушай, — заговорила Ай, — со мной такое случается всё чаще. Мне надо поучиться у мастера времени. А то пока всё у меня в хаосе. Поэтому мы и идём к дедушке в Дебрин.

Амелис высунулся из шатра-палатки.

— Давайте пить чай и праздновать день рождения Айен. Тот, из прошлого! Я заварю травы!

Айен аккуратно просунула голову в палатку, где была повержена одеялом, замотана и защекочена.

Особенно смешно было, когда Амелис щекотал её животик, пытаясь укусить за пупок.

А тут Дан с каменным лицом и праздничным подносом сообщает голосом Бэрримора, но не про овсянку:

— Яд не обнаружен.

Увидев Айен в растрёпанном виде, порозовевшую, он отвел взгляд, смутившись, не понимая, надо ли её спасать от чего-то непристойного. Женщины воины в битвах были осторожнее мужчин, на перевязки приходили лишь с лёгкими ранениями рук, операции на теле, это же работа и наука, то есть не считается, а тут целая живая здоровая девушка с оголённым животиком. Лекарь покраснел и застыл в нерешительности. А вот Амелис, который вырос с Леди, купался с ней в одном тазу с пяти лет, мог позволить себе ещё и не такие шалости.

Глядя на Дана, Амелису снова стало смешно, но он уже не смеялся, а тихонько подвывал в спину Айен. Расшифровать его смехо-вой может только рассказчик, так что держите: «Его лицоооооо! Не могу….. девственник что ли…»

Леди нащупала его рукой:

— Так, всё, хватит, а то нас услышат волки и придут тебя есть.

Но это подействовало ровно наоборот, Амелис засмеялся во весь голос, держась за живот.

Дан еле заметно закатил глаза, сел вместе с подносом и скользнул вкось неожиданно тёплым взглядом по оголившимся рёбрам блондина. Тот выбрался из кучи самосозданного бардака, лохматый, румяный, как наливное яблочко, и принялся поправлять одежду. Скажу вам честно, только совершенное бесчувственное бревно не почувствовало бы при этом зрелище лёгкого необъяснимого воодушевления.

Дан поймал взгляд Айен и резко стал холодным и отчужденным.

Торт оказался с абрикосами. Которые Амелис не любил, а Дан, как оказалось, очень любил.

Поэтому вкусняшку съели любители, а блондину осталось жевать салат и сушёное мясо, предварительно разваренное в котле.

Предстояла ночь в степи. С лисами, волками, бешеными ветрами, разгоряченным Амелисом и пока ещё таким чужим лекарем.

*****

Голос пришёл будто из-под воды.

— Ты помнишь этот дом?

— Ты помнишь этот дом?

Так уж работает наша голова во снах. Если нас спрашивают, наш ли этот дом, мы можем сразу же подтянуть воспоминания, которых, возможно, и не было. А может, и было. Смотря чем считать эти мысли — воображением или давно забытыми воспоминаниями.

На Айен смотрел ребёнок.

Чувство родного дома было, но очень смутное. Леди выглянула в окно.

Да… вроде бы эти улицы с цветущими деревьями, эту соседскую собаку она помнила.

Окна выходили на пустырь. Посреди которого стоял отцепленный состав поезда, контейнер-таварняк.

Странное зрелище. Не очень красиво, но что ж.

Начали всплывать воспоминания, как Айен красила этот дом, как мыла окна, как сажала цветы.

Какие были обои, как их клеили, как чинили краны.

— Здесь живут чудовища… — прошептал чумазый ребёнок, дёргая Айен за платье.

Как только он это сказал, из всех тёмных углов стали появляться жуткие существа. Словно лешие, умершие очень давно, они шли, ползли к Айен.

— Мне страшно, — ребёнок прижался, и Айен почувствовала родной запах лаванды.

Так не должно быть. Если это мой дом, то здесь все — мои друзья, братья и сёстры.

Чудовища остановились.

Лохматое чучело заговорило:

— Нами управляет Главный. Он