Дубина для Золушки - Ива Лебедева

Мое замешательство длилось всего несколько секунд, а потом я мотнул головой, сбрасывая очарование. Ох, ни ржи себе… что это было? Может, это напитка скверной так подействовала? Или после того как я узнал о ее принадлежности к нашей расе, изменилось мое восприятие?

— Ты мне не приснился? — Девушка тоже заметно пришла в себя, попыталась сесть и начала оглядываться по сторонам. — Что… где мы? — И снова посмотрела на меня… Ржа, да что она творит?!

С какой стати такое… такое… с какой стати она смотрит на меня как незрелая Скрепка на главу клана?! В смысле — с таким открытым доверием и даже восторгом...

— Это резиденция одного… одной очень большой семьи. Раньше, перед тем как упасть в овраг, я жил у их родственника рядом с вашим поселением. То есть деревней, — поправил себя я. Не похоже, что раньше она получала должное образование, потому нужно говорить проще.

— Ты забрал меня и привел к своим родственникам?.. — Тут, кажется, память к ней полностью вернулась, и она взвилась с расстеленной шкуры. Попыталась взвиться.

— Кабато?!

Я едва успел поймать это недоразумение, чтобы она не упала и не ушиблась. Хотя, если подумать, мог бы и не ловить — тут все вокруг мягкое. Но… руки сами подхватили хрупкое тельце раньше, чем мозги осознали эту реальность.

— Тише, тише, — стиснул я девчонку в объятиях. — Детеныша собаки мы отдали цели… врачам всего несколько минут назад, — приукрасил я действительность. — Думаю, сегодня ты его не увидишь. Не стоит мешать лечению, лучше прийти в себя,

за это время привести себя в порядок. Своим физическим и моральным истощением ты не сделаешь лучше ни себе, ни ему.

— Точно? Увижу? — неуверенно спросила она. В ее глазах можно было отчетливо прочитать колебания: вроде как не верить мне она не могла, да и надеялась на лучшее… С другой стороны, раны у зверька были слишком тяжелые. А еще она, кажется, просто не привыкла верить в хорошее.

— Точно. Увидишь, — уверенно кивнул я.

Возможно, не самого щенка, а просто похожий на него сэвен. Но поймешь ты это уже тогда, когда меня здесь не будет, а тревоги на сердце растворятся от новых впечатлений и ощущений.

И стоило мне об этом подумать, самоуспокоиться, как эта, ржа ее… юная Мастер нанесла по моей уверенности удар такой силы, что я окончательно потерял ориентацию как в пространстве, так и в реальности.

— Спасибо, — сказала она и снова улыбнулась, глядя мне прямо в лицо. Слишком… доверчиво. А еще тот самый свет в серо-лиловых глубинах под длинными ресницами. Я наконец понял — это было что-то такое из детства. Когда издалека глядишь на окно в родном доме и знаешь, что тебя там ждут и любят. Зачем она смотрит на меня так? Чтобы совесть замучила?

Я встряхнул головой, мысленно выговаривая себе: ты — превосходное Оружие, выросшее в великом клане. Не смей поддаваться на древнюю уловку, созданную самой природой. Детеныши большинства видов по всей спирали всегда стараются казаться максимально милыми и безобидными, чтобы возможные противники оставили их в живых или и вовсе взяли под свое крыло. А я ведусь, как последний ребенок! Точнее, это она ведет себя как ребенок. Хотя на самом деле вроде как им не является.

— Ржа… в смысле, давай ты отдохнешь? — Таким идиотом я давно себя не чувствовал и не думал, что способен нести явную чушь, лишь бы не молчать.

— Давай, — покладисто кивнула абориген… юная Мастер. Да, надо просто повторять себе, что она именно Мастер. Тогда мое растекание покорной лужей не кажется таким уж противоестественным.

Мастер еще раз улыбнулась, а потом взяла и… устроилась на шкурах, положив голову мне на колени. Свернулась клубочком, как домашний котенок, и почти сразу тихо засопела.

А меня снова прошило противоречивыми чувствами: с одной стороны, я оржавел, поняв, что меня только что напрочь лишили свободы передвижения и возможности просто сбежать от непонятной проблемы. А с другой — я едва не взвыл от прилива щемящей нежности и желания защитить это существо от всего на свете.

Это что, вашу ржу, такое?! Она не домашний питомец, чтоб ей умиляться. Она — пусть и будущий, но Мастер, который обязан сражаться с тварями скверны, владеть Оружием и…

— Ну так и ты не просто Оружие, ты еще и мужчина, — сказал вдруг женский голос у меня за спиной, и я дернулся: хотел резко обернуться, но в последнее мгновение замер, боясь разбудить уснувшую девушку. Да и голос опознал: леди Гиттиннэвыт пожаловала. — А она очень… женщина. Поэтому твоя реакция совершенно нормальна. А учитывая высокую совместимость...

— Разделения обязанностей по полу — это атавизм аборигенов из отсталых миров, — процитировал я учебник. А потом замер, осознав, что сейчас сказала глава клана. Совместимость?! Прародители, нет! Только этого мне не хватало!

— Совершенно с тобой согласна, — хмыкнула леди, проходя в шатер и усаживаясь на шкуры. — Ну тогда скажем так. Ты у нас взрослое обученное двухсотлетнее Оружие, а она пока просто очень маленький Мастер, который ничего не знает, и ей нет даже двадцати. Научится. Точнее, ты и научишь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Почему-то от улыбки главы местного клана мне захотелось передернуть плечами.

— Кстати, ваш меховой клубок очнулся, — тем временем продолжила она. — Это был интересный опыт: он умер, но не до конца, а потом ожил, но перестал быть просто собакой. Думаю, будет весьма интересно понаблюдать за его развитием в дальнейшем. В качестве оплаты я прошу тебя регулярно информировать нас с дедом о том, как идет его... м-м-м… взросление.

— Меня?! — Я все еще пытался осознать ситуацию. С какой стати «платить» за чужое имущество теперь должен я? Я Оружие! Я не могу «взять» ребенка-Мастера себе! Да и как? Куда? У меня нет ничего своего, я и сам — собственность клана.

— Конечно. Это ведь теперь твоя собака. И твой Мастер.

— Да с чего вы так решили?! — Размышления местных загоняли меня в тупик. Да, я увел ее из того ужасного места, но это ведь не значит, что…

— Я? Ни с чего. Это ты сам так решил.

Галахад:

— Как тебя зовут? — первым делом спросил я юную абориге… Мастера, когда она проснулась. — Мое имя Галахад Умбрайя.

— Алико… Джвария, — тихо ответила девушка, начиная снова испуганно и недоуменно оглядываться по сторонам. Кажется, она опять решила, что все произошедшее ей приснилось. Потом вскинулась, но прежде, чем успела задать вопрос, я просто развернул ее лицом в сторону одной из шкур, на которой мирно дрых толстый меховой холмик. Это было намного лучше, чем сотни слов.