Невинность и порок - Элейн Барбьери

— Ты должна была проголодаться.

— Возможно, но мне совсем не хочется есть.

Пит вышел, ничего не ответив, и Пьюрити осталась наедине с угрюмо смотревшим на нее Стэном. Она уже знала, что ее ожидает.

— Может быть, ты мне все расскажешь?

Пьюрити откинулась на спинку стула.

— Тут нечего рассказывать.

— Дьявольщина! — не сдержался Стэн. Его лицо побагровело. — Что произошло этим утром между тобой и Роджером Норрисом? Ты вернулась домой злая как собака, набрасывалась на любого, кто попадался тебе под руку.

— Я знаю.

— Ну?

— Что ну?

— Ну и что дальше?

— У нас был долгий разговор. — Она невольно поморщилась. — Мы вместе зашли к Мод и там перекусили.

— Вот как?

Она кивнула.

— И…

— Что и?

— Согласился он нам помочь или нет?

— Сказал, что постарается.

Стэн помолчал, затем раздраженно спросил:

— Ладно! Чего это тебе стоило?

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказал! Что за сделку ты с ним заключила? Я ведь вижу, ты ходишь сама не своя.

— Сама не своя…

— Пьюрити!

— Ну хорошо! — Лицо Пьюрити против ее воли вспыхнуло румянцем. — Я обещала Роджеру, что, если он поговорит со своим отцом и тот согласится продлить срок ссуды, я найду время, чтобы мы могли узнать друг друга поближе.

— Ты найдешь время, чтобы вы могли узнать друг друга поближе?

Пьюрити кивнула.

— Так… и что еще?

— Все.

— Все?

— Я же сказала тебе! — Не в силах больше сдерживаться, Пьюрити вскочила на ноги. — Никаких обещаний… только возможность узнать друг друга поближе.

Лицо Стэна исказилось.

— Думаю, мне нет нужды спрашивать тебя, как ты сама относишься к этой сделке.

— Я считаю ее… вполне честной.

— Неправда.

— Однако это так.

— Черта с два! Ведь одна мысль, что Роджер Норрис будет появляться у нас в доме и волочиться за тобой — или что там еще у него на уме, — внушает тебе такое отвращение, что ты не в состоянии проглотить ни кусочка!

— Ты ошибаешься.

— Ложись спать, Пьюрити.

— Еще рано.

— Ты выглядишь так, словно вот-вот свалишься с ног от усталости. Делай, что тебе говорят.

Девушка кивнула. Как ни странно, у нее не было сил с ним спорить.

Через несколько минут она забралась в постель и попыталась забыть обо всем.

У него не было сил, а может быть, мужества, чтобы пошевелиться.

Стэн устало провел рукой по лицу. Пит уже убрал со стола и заново сервировал его для завтрака. При этом ни Стэн, ни он не произнесли ни слова. Даже звон кастрюль в кухне стих. Судя по всему, повар покончил со своими делами и отправился в барак для работников.

Стэн бросил взгляд на стенные часы. Было почти девять. Пьюрити скорее всего уже спала, да и парни скоро улягутся. И если он знал их так хорошо, как ему казалось, то для них будет облегчением отвести душу после угрюмого молчания за столом. Однако он готов был поручиться головой, что, несмотря на досаду, вызванную излишней вспыльчивостью девушки, никто из этих мужчин не потерпел бы ни единого слова, сказанного против нее.

К глазам Стэна подступили непрошеные слезы. Он знал, что все его работники были искренне привязаны к Пьюрити. Она выросла на глазах у большинства из них, и они видели, как девушка изо всех сил старалась выполнять свои обязанности на ранчо, не требуя для себя никаких поблажек. После того как его ноги парализовало, они согласились подчиняться ей, зная, что он сам этого хочет, однако постепенно ей удалось завоевать их уважение. Стэн видел, что они гордились Пьюрити и восхищались тем, чего ей удалось добиться, не меньше его самого. Он был уверен, что все эти люди чувствовали себя ее защитниками. Он мог на них положиться, и это его радовало.

Проклятие! Стэн хлопнул ладонью по столу. И все из-за того, что он прикован к инвалидному креслу, будь оно неладно! Ему ни в коем случае не следовало перекладывать бремя своих обязанностей на плечи такой молоденькой девушки! И теперь, спустя три года, было еще большим безрассудством надеяться на то, что она сумеет отвести от ранчо беду!

Стэн устало провел рукой по густым седеющим волосам, невольно покачав головой. Нельзя было отпускать Пьюрити в город на встречу с Роджером Норрисом. Этот малый смотрел на нее как на лакомство, которое ему не терпелось проглотить. Когда-то Стэн думал, что Роджер может прийтись Пьюрити по душе, однако достаточно было одного взгляда на ее лицо, когда она вернулась домой, чтобы все его надежды развеялись как дым.

Внезапно приняв решение, Стэн повернул кресло и, добравшись до гостиной, покатил к большому, забитому бумагами столу. Бросив беглый взгляд на ворох счетов, он решительно отбросил их в сторону и вынул из среднего ящика лист писчей бумаги. Рука дрожала, когда он взял перо и обмакнул его в чернильницу. Сознавая, что у него не осталось иного выхода, он усилием воли унял дрожь и принялся писать.

Пьюрити внезапно проснулась и окинула встревоженным взглядом комнату, пытаясь стряхнуть гнетущее чувство страха, навеянное ночным кошмаром. Самообладание постепенно вернулось к ней, когда она увидела знакомые обои с поблекшими голубыми цветами, туалетный столик с зеркалом и несколькими безделушками, умывальник с белым потрескавшимся кувшином и стенной шкаф, где помещался ее скудный гардероб.

Девушке вдруг пришло в голову, что у нее очень мало вещей, которые она по-настоящему ценила. Первое место среди них занимала хранящаяся в сундучке под кроватью пара сшитых вручную ботинок, которые подарил ей Стэн.

Ей никогда не приходилось видеть обуви лучше. Время от времени Пьюрити вынимала башмачки, чтобы полюбоваться, и их вид неизменно вызывал у нее улыбку: такими крошечными они казались. Девушка была уверена: Стэн не догадывается, что она все еще хранит их. Но почему-то она была не в силах с ними расстаться.

Там же лежала красная лента от коробки конфет, которую парни подарили ей на ее последний день рождения. Конфеты привезли из Сент-Луиса. Казалось, она в жизни не пробовала ничего более вкусного, ведь их преподнесли друзья.

Здесь же Пьюрити хранила револьвер в кобуре, торжественно врученный ей Стэном в ее шестнадцатый день рождения. Девушка вспомнила, что, увидев его в лавке оружейника, не в силах была оторвать от него глаз. Она даже надеяться не смела на то, что он когда-нибудь будет принадлежать ей.