В западне - Мэри Влад

— Да, негусто, — выносит вердикт Дима, просмотрев материалы по делу. — А что по Марку, с которым она переписывалась?

— Судя по истории их переписки, он и правда знал о ней многое. Проверили его, чист, судимостей нет. Все данные там.

— Да, вижу, — говорит Дима и переворачивает страницу.

— Кстати, где сейчас Гринёва? Ни телефона, ни адреса не оставила. Как связаться-то с ней?

— Она у меня пока живёт.

— В смысле? Димон, ты в своём уме?

— Не кипятись, товарищ следователь. Так будет лучше. В отель ей опасно соваться, а на квартиру у неё сейчас денег нет.

— И ты решил организовать дома бесплатный хостел? Сняли б мы ей квартиру, приставили бы охрану. В чём проблема?

— Когда?

— Что — когда? Хоть сегодня.

— Пусть пока у меня побудет. Под присмотром.

— Да ну тебя, Ковалёв. Скажи просто: понравилась баба, вот и забрал себе.

— Ладно, пойду. Толку от вас ноль, — Дима усмехается. — Только и умеете бумажки перекладывать.

— Поговори мне тут, — Алексей притворно грозит кулаком.

— Лёх, не отдавай дело.

— Всё уже решено. Это работа полиции. Приказ сверху. Забудь. Не нарывайся, не заикайся даже об этом. Устал тебя прикрывать. Вали уже в отпуск.

— Понял. Ухожу. Молча.

— Кстати, — останавливает его Алексей. — На вот, глянь, — протягивает ему планшет. — Кто-то слил это в сеть. Скажу, чтоб ай-пи адрес пробили, разберёмся.

Дима берёт планшет, читает заголовок «В ГОРОДЕ ЗАВЁЛСЯ МАНЬЯК» и чертыхается. Только этого не хватало. Уже куча репостов и комментариев. За день глупый пост успел облететь полгорода. Дима свайпает на предыдущую статью и смотрит на дату публикации. Подозрение закрадывается в голову, но он не озвучивает его вслух.

— Сам пробью, — говорит он, отдавая Алексею планшет.

— Делать тебе нечего.

— Так отпуск же.

— Ладно, вали уже. Чтоб целый месяц не появлялся.

— Принято. Но у меня завтра день ещё рабочий.

— Ковалёв, что с тобой не так? Нормальные люди ждут не дождутся отпуска, а тебя взашей приходится гнать.

— Кто сказал, что я нормальный?

Когда Дима выходит на улицу, уже сгущаются сумерки. Он хотел сегодня съездить к Ивану и задать тому несколько вопросов, но, видимо, придётся отложить на завтра. Вымотался. С пяти утра на ногах, поспал всего часа два. Разбудил его звонок Кости, а в шесть утра они уже взяли одного из тех упырей, что расположились в том доме. Этот персонаж единственный, кто покидал дом. До сегодняшнего дня. Упырь нажрался в злачном баре, затеял драку, за что и был арестован. Дима с Костей давно за ним приглядывали. Ночью была очередь Кости.

Несостоявшийся террорист всё-таки сдал своих сообщников, и Дима с Костей и группой захвата выехали на штурм. Там тоже всё прошло не быстро. Потом ещё время на дорогу до конторы потратил. В общем, Дима решил, что нашёл достаточно отговорок, чтобы перенести встречу с бывшим хахалем Евы. Интересно, что она сейчас делает?

А делает Ева следующее: злится на него за то, что закрыл её в квартире. Ладно с собой не взял, но закрыть! Это просто верх хамства. Она уже написала и опубликовала пост, проверила отклики, исписала кучу страниц в блокноте, размышляя над тем, кто стоит за её похищением, проверила тонну версий (надо сказать, что все они упёрлись в тупик), обыскала, а потом прибрала и так чистую квартиру, успела почитать книгу и снова взрыть интернет вдоль и поперёк. Теперь Ева просто сидит на диване и бесится всё больше.

Со злости она даже решает приготовить ужин. Пусть подавится, ей не жалко. Готовка — вообще не её конёк.

Когда Дима возвращается домой, его встречают ароматы домашней еды. Он голоден, но сначала хочет отведать другое блюдо. Быстро моет руки и заходит на кухню.

Ева в одной рубашке кромсает листья салата и скидывает их в миску. Дима залипает на её голые ноги, приближается бесшумно, медленно. Когда он упирается ладонями в стол по обе стороны от её бёдер, Ева вздрагивает.

— Привет, — шепчет Дима, вдыхая запах её волос.

— Ужин готов.

— Вижу.

Дима скользит ладонями по её рукам, массирует плечи.

— Ты закрыл меня, — строго произносит Ева, стараясь не поддаваться подбирающемуся желанию.

— Не тебя, а дверь. Не оставлять же нараспашку. Ты так сладко спала, не хотел будить.

Он нежно покусывает её шею, и Ева сдаётся, опуская голову и подставляясь под его ласки. Ей с ним и тревожно, и спокойно. Она не знает его, не знает, чего от него ожидать. Но при этом Ева понимает, что Дима сможет её защитить. А ещё она увлечена им. Да, возможно, это лишь плотское желание. Очень сильное желание. Однако Еве этого достаточно. Она никогда не умела выбирать мужчин. Влюблялась и сразу теряла голову, пренебрегая здравым смыслом.

Сейчас она надеется, что её пронесёт. Но что-то ей подсказывает, что она уже влипла. Ева должна бы сердиться на Диму за то, что запер её и не сказал, где именно работает, но злость ушла, стоило ему к ней прикоснуться.

Она поворачивается к нему лицом, и Дима расстёгивает верхние пуговицы её рубашки, стискивает грудь в ладонях, припадает губами к правому соску. Ему нравится её грудь. Аккуратная, упругая, настоящая, небольшая. Ева не носит бюстгальтер. Во всём её облике чувствуется протест и свобода. Чертовски заводит.

Оставляя след от мокрых поцелуев, Дима переключается на другой сосок. Теребит набухшую бусинку языком, легонько прикусывает, а другую грудь сжимает в ладони. Эрекция мощнейшая, член упирается в джинсы аж до боли. Дима нетерпеливо лезет пальцами под кружево трусиков и стонет от осознания того, что Ева готова его принять. Он хочет взять её сзади. Прямо у этой столешницы. Сию минуту.

Разворачивает её грубо, быстро спускает с неё трусики, расстёгивает джинсы и входит сразу до упора. В глазах у него резко темнеет. Вынужденный схватиться за край стола он наваливается на Еву, но движений не прекращает. Кажется, ничто на свете уже не способно оторвать его от этой девушки. Он будет трахать её, пока не надоест. Каждый день. Несколько раз в день.

Пахнет помешательством. И развратным сексом. Ярким. Горячим. Спонтанным.

Никакой романтики. Никакой ванили. Лишь двое людей, обезумевших от страсти, срываются в омут похоти. Крики и стоны сотрясают кухню, столешница опасно поскрипывает, а миска с салатом давно валяется на полу. Дима укладывает Еву животом на стол, впивается пальцами в желанные бёдра и засаживает так глубоко, что у Евы перехватывает дыхание. Её всю трясёт, и она просит его не останавливаться.

Безумие чистейшей воды. Ни он, ни она не понимают, как их так занесло. Знают друг друга, по сути, второй день, а штырит так, что искры сыплются. Дима чувствует, как Ева сжимает его изнутри, и матерится, сдерживаясь из последних сил. Никогда он не спал ни с кем без защиты, а с Евой с самого начала всё пошло вразнос. Она относится к тому типу женщин, которые выбешивают с первой минуты. А у Димы от таких башню сносит. Поэтому он всегда обходил их стороной, пока Ева не свалилась на его голову.