Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы - Анна Бурдина

– И все сбылось? – спросила Елена.

– Все, что было написано в моем письме, сбылось до мельчайших подробностей. Осталась последняя строчка – дата моей смерти. Но ее смогут подтвердить только потомки, найдя этот документ в моих бумагах. Вы у них потом спросите, – сказал Ермолов, улыбнувшись, глядя на Елену. Он растерянно окинул пространство взглядом и развел руками. – Как объяснить сей факт, не знаю, но, что есть, то есть.

– А я знаю, вернее, предполагаю, – беззастенчиво объявила Елена.

В глазах взрослых застыл немой вопрос, но генерал Ермолов быстро нашелся.

– Интересно будет послушать, барышня, какова же суть этого явления с научной, логической или женской точки зрения, – не без сарказма заметил он.

Елена, ничуть не смутившись, принялась объяснять:

– Божественное всеведение присуще для индивидуального Эго. Эго – будем считать, бессмертная душа. В Вечности не существует ни Прошлого, ни Будущего, а только одно бесконечно длящееся НАСТОЯЩЕЕ.

Взрослые переглянулись. Дедушка мягким голосом попросил внучку:

– Не так сложно, внученька. Говори, пожалуйста, более простым языком, а то мозги можно сломать от твоих умозаключений. Нам, старикам, не все понятно.

Елена кивнула и с жаром продолжила:

– Говоря проще, я читала, что «…от рождения до смерти земная жизнь человека видна его высшему Эго. Но она невидима и скрыта от того зрения, которое имеет его земное тело и сознание. Однако в редких случаях этот контакт возможен. Господин Ермолов сказал, что когда он писал поздно ночью, он внезапно впал в задумчивость и, подняв глаза, увидел незнакомца, стоящего перед ним. Эта задумчивость представляла собой наступившее дремотное состояние, вызванное усталостью и чрезмерной письменной работой… Когда человек вдруг становится восприимчивым к присутствию своего высшего Эго, тогда спящий человек автоматически подпадает под его влияние. И тотчас рука, которая в течение нескольких часов до того была занята написанием текста, механически возобновляет свою работу. В этот момент он спал. При пробуждении кажется, что документ, лежащий перед ним, был написан под диктовку посетителя, чей голос он слышал, тогда как на самом деле это была просто запись наиболее глубоких внутренних мыслей или, скажем, внутреннего знания, которые он записал, находясь во сне. Картины и

сцены, видимые нами во сне, события, длящиеся в наших снах часами, днями, а иногда и годами, – все это на самом деле занимает меньше времени, чем вспышка света в момент пробуждения и возвращения к полному сознанию».

– Видите, как все просто, генерал, – перебил господин Фадеев увлекшуюся размышлениями внучку. – Оказывается, все, что вы записали, вы всегда знали, а, заснув, чтобы не забыть после пробуждения, тщательно записали, – перевел пространные мысли внучки дедушка на доступный язык, превратив ее «научное обоснование» в шутку.

Генерал Ермолов рассмеялся, похвалил умную девочку за ее необычную гипотезу, но на ухо ее дедушке шепнул:

– С таким умом ей трудно будет выйти замуж!

– Один претендент уже есть – ее собственное эго! – очередной раз пошутил дедушка.

– Жаль, что от него дети не народятся. А девушка чудо как хороша! – сострил в ответ генерал Ермолов и улыбнулся, подмигивая добрым, игривым глазом.

Через несколько дней дедушка Елены и ее отец, служивший в это время под Петербургом, получили от господина Блаватского официальное письмо, в котором говорилось о его намерении жениться на Елене Петровне. В письме также упоминалось о данном Еленой обещании.

Предложение господина Блаватского родственников ошеломило. Девушка была вызвана на серьезный разговор по поводу ее очередной возмутительной выходки. Им был совершенно не понятен выбор жениха и вся эта затея. Блаватский был втрое старше Елены и совсем не привлекателен внешне. Единственным положительным моментом в этом браке было то, что жених занимал более высокую ступеньку в социальном положении, чем отец Елены. Все остальное имело только отрицательные стороны.

Но, несмотря на все приведенные аргументы, Елена твердила, что она уже взрослая и имеет право выбирать себе жениха. И если родственники желают ей счастья, то должны ее понять. Кроме того, «она хочет освободиться от условностей цивилизованного общества, модных тряпок и украшений». В то время перспектива разделить с мужем постель была ей непонятна, так как юная девушка слабо представляла, что это такое. Она считала, что обручение – это предложение руки и сердца, замужество – переезд в другой дом, к новым нянькам и слугам, а муж – тот, кто ее будет обеспечивать вместо бабушки и дедушки после свадьбы и исполнять ее капризы.

Мудрая бабушка, которая могла повлиять на мнение или решение внучки, в это время была все еще очень больна. Она находилась у докторов в нескольких верстах от Тифлиса, но все же, получив известие о помолвке, сумела продиктовать письмо для своего мужа, в котором высказала предположение, что страстное желание Елены выйти замуж «хоть за кого» можно объяснить лишь ее стремлением добиться самостоятельности и покинуть родительский дом.

Однако дедушка был другого мнения. Он считал, что причина такого выбора кроется в строптивом, легкомысленном и упрямом характере Елены. К тому же, ему было непонятно, как брак с человеком более высокого положения мог освободить ее от столь ненавистного ей «цивилизованного общества, модных тряпок и украшений»?

Только отец принял выбор дочери без возражений, дав согласие на брак. Он почти всегда был на ее стороне. Взвесив все «за» и «против», полковник фон Ган посчитал, что благополучие дочери – главное в этом браке. Остальное – «стерпится, слюбится». Обручение состоялось, свадьба была назначена на середину следующего лета.

Елена ликовала. Ведь чего бы это ни стоило, но ей удалось доказать гувернантке свою правоту! «Старое чучело» было повержено и уже лежало у ее ног, – что и требовалось доказать! Но!.. За всем этим безрассудством следовало одно большое, непреодолимое «но». Представить себе, что за обручением последует настоящая свадьба, и что она, как ей объяснили, должна будет жить вместе со «старым чучелом» в одном доме ПОСТОЯННО, не говоря уже о постели и прочих «тяжких» обязанностях жены, – Елена не могла. Только после свершившейся помолвки она начала четко осознавать, что наделала, не на шутку испугалась и стала искать выход из создавшейся ситуации. Обстоятельства моментально изменились, так же как и ее намерения. Теперь ей необходимо было срочно расстроить помолвку.

Как отреагируют родственники на ее новое заявление, она знала наперед, поэтому срочно написала отцу, надеясь на поддержку. Он ведь ни в чем не мог ей отказать!

Родственники, узнав очередную шокирующую новость о попытке Елены расстроить помолвку, обреченно приняли удар. Но, боясь дурной огласки, потери репутации и прочих неприятностей, связанных с ее намерениями, наотрез отказались предпринимать какие-либо шаги. В довершение всех бед «гром грянул сквозь ясное небо» – на этот раз вместе с родственниками отказался пойти у нее на поводу и отец!