Сто лет и чемодан денег в придачу - Юнас Юнассон

Сам Аллан залег позади уборной, так что ничего не видел и не слышал. Что случилось неладное, он понял, только когда спустился в карьер оценить мощность взрыва. Там лежал автомобиль оптовика, равномерно рассеянный по всему карьеру, а местами попадались и фрагменты самого оптовика.

Ближе всего к дому приземлилась его голова, совершив мягкую посадку на поросший травой пятачок. И лежала теперь, уставившись на разрушения невидящими глазами.

— Что ты забыл у меня в карьере? — удивился Аллан.

Оптовик ничего не ответил.

~~~

Следующие четыре года у Аллана появилось достаточно времени для чтения и углубления своих познаний в области общественного развития. Он сразу же угодил за решетку, хотя понять, из-за чего именно, было не так-то просто.

Постепенно к этому делу оказался приплетен и Алланов отец, старый сотрясатель устоев. Это произошло, когда один из молодых и голодных учеников упсальского профессора расовой биологии Бернхарда Лундборга решил построить на Аллане свою карьеру. После всяческих пертурбаций Аллан угодил Лундборгу в лапы и был тут же отправлен на принудительную стерилизацию по «евгеническим и социальным показаниям» — иными словами, Аллан несколько отставал в развитии и при этом слишком многое унаследовал от отца, чтобы государство могло допустить дальнейшее воспроизводство Карлсонов.

Аллана эта самая стерилизация не особо огорчила, наоборот, ему даже понравилось, как с ним обращаются в клинике профессора Лундборга. Там ему приходилось время от времени отвечать на всевозможные вопросы — например, что у него за потребность взрывать вещи и людей и нет ли у него в жилах, по его сведениям, негритянской крови. Аллан отвечал, что между вещами и людьми, на его взгляд, есть все же некоторая разница в том, что касается удовольствия от подрыва тех и других. Расколоть пополам скалу, оказавшуюся на пути, даже приятно. А если вместо скалы там будет человек, то, как представляется Аллану, проще, наверное, попросить этого человека посторониться. А что, господину профессору Лундборгу так не кажется?

Но Бернхард Лундборг был не из тех, кто с ходу пускается в философские диспуты с пациентами, и в ответ повторил свой вопрос насчет негритянской крови. Аллан отвечал, что выяснить это не так-то просто, но оба его родителя были в точности такими же бледными с лица, как он сам, — господина профессора устроит такой ответ? И добавил, что вообще-то ему страсть как охота поглядеть на живого негра — может, у господина профессора такой найдется?

Профессор Лундборг и его ассистенты не отвечали Аллану на его встречные вопросы, но что-то у себя помечали, хмыкали, а потом оставляли Аллана в покое, иной раз на несколько дней подряд. Эти дни Аллан посвящал чтению — газет, разумеется, но еще и книг из больничной библиотеки, весьма, кстати, объемистой. Добавить к этому трехразовое питание, теплый туалет и отдельную комнату. Подобная принудительная забота Аллану пришлась по душе. Однажды только настроение у него испортилось: в тот раз Аллан полюбопытствовал у господина профессора Лундборга, что тут такого страшного, если человек негр или еврей. В ответ профессор, вместо того чтобы в очередной раз промолчать, впервые рявкнул, что господину Карлсону лучше заниматься своими делами и не совать нос в чужие. Ситуация чем-то напомнила ту, много лет назад, когда Алланова мать посулила ему затрещину.

Годы шли, и допросы случались все реже. Да тут как раз риксдаг назначил комиссию по проверке случаев стерилизации «биологически малоценных», и когда пришли результаты этой проверки, то работа профессора Лундборга получила такой импульс, что койка Аллана срочно понадобилась следующему пациенту.

Так что в начале лета 1929 года Аллана объявили полностью реабилитированным и выкинули на улицу с мелочью в кармане, которой с грехом пополам хватило на поезд до Флена. Последнюю милю до Юксхюльта идти пришлось пешком, но Аллан не видел в этом большой беды. После четырех лет под замком не грех и ноги размять.

Новость о старике, который бесследно исчез в день своего столетия, тут же выложила у себя на сайте местная газета. А поскольку реальные местные новости были в хроническом дефиците, то репортерша позволила себе допустить, что не исключается и версия похищения. Ведь столетний юбиляр, по словам очевидцев, находился в ясном уме и вряд ли мог заблудиться.

Исчезнуть в день собственного столетия — это уже дело чрезвычайное. Местное радио тут же процитировало местную газету, его примеру последовали центральное радио, национальное новостное агентство «ТТ», телетекст, сайты центральных газет, а также дневные и вечерние выпуски теленовостей.

Полиции Флена ничего не оставалось, как уступить это дело окружному отделу уголовного розыска, который немедленно выслал две полицейские радиомашины и в придачу комиссара криминальной полиции Аронсона (в штатском). Всех их тут же окружили команды репортеров, готовые поставить на уши всю округу. Такое скопление СМИ в свою очередь дало основания окружному полицмейстеру лично возглавить работу на месте, чтобы, возможно, попасть в объектив какой-нибудь из камер.

Полицейская работа поначалу состояла в том, что обе полицейские радиомашины разъезжали туда-сюда по городку, покуда криминальный комиссар опрашивал публику в доме престарелых. Между тем как муниципальный советник, наоборот, уехал домой во Флен и отключил все телефоны. Нет, рассудил он, ничего хорошего в том, чтобы засветиться в этой истории с исчезновением неблагодарного старца.

Стали поступать и первые разрозненные сведения: начиная с того, что Аллана видели на велосипеде на улицах Катринехольма, и заканчивая тем, что он якобы стоял в очереди в нючепигской аптеке и ругался. Но эти и другие подобные наблюдения следовало отмести в силу разных причин. Той, например, что невозможно находиться в Катринехольме и в то же самое время, согласно подтвержденным данным, обедать у себя в комнате в мальмчёпингском интернате для престарелых.

Окружной полицмейстер распорядился организовать прочесывание местности силами сотен местных добровольцев и искренне удивился, что это не дало никакого результата. Он ведь был совершенно уверен, что старик ушел и по слабоумию заблудился, что бы там ни говорили очевидцы о полном душевном здравии юбиляра.

Так что следствию поначалу было просто не за что зацепиться, пока в полвосьмого вечера из Эскильстуны не доставили собаку-ищейку. Быстренько обнюхав кресло Аллана и его полузатоптанные следы среди анютиных глазок под окном, собака потянула в сторону парка и дальше на другую сторону поля, через улицу, к средневековой церкви, через каменную ограду, и не останавливалась, пока не привела к залу ожидания мальмчёпингского транспортного бюро.

Дверь в зал ожидания была заперта. От дежурного администратора Сёдерманландской транспортной компании во Флене полиция узнала, что транспортное бюро в будние дни закрывается в 19.30, когда у его коллеги в Мальмчёпинге заканчивается рабочий день. Но, добавил администратор, если у полиции нет никакой возможности подождать до следующего дня, то в принципе можно посетить его коллегу дома. Звать его Ронни Хюльт, и он есть в телефонном справочнике.