Бикфордов час - Сергей Самаров

– Я понял, – полковник остановил Хайята жестом. – Успокойтесь. Проект продолжается. Командировка во многом зависит от успешности вашего настоящего проекта. Мы будем его рассматривать на пригодность. И испытывать как раз во время командировки. Работайте спокойно…

И последовал жест, словно полковник от мухи отмахнулся. Абу Саид, хотя и в пол смотрел, жест уловил и понял, что относится он к нему. Его отпускают…

* * *

Лейтенант Амин эль-Габари, как звали нового помощника, появился в лаборатории во второй половине дня. Его привел и представил офицер службы безопасности лаборатории. Эль-Габари возрастом был лет на восемь-десять моложе Хайята, но, как сразу выяснилось в разговоре, тоже имел иностранное образование. Только учился не в Великобритании, а в Америке, в Принстонском университете, где, как слышал Абу Саид, готовят неплохих химиков, с той только разницей, что в Кембридже химия выделена в отдельную отрасль науки, а в Принстоне она изучается как составная часть естествознания. Соответственно, и уклон там тоже свой.

Конечно, первое, что требовалось узнать, это тему проекта, которым занимался Амин.

– Яды, которые можно сделать на любой кухне и применять в боевых условиях. В том числе и как вооружение диверсионных групп… – без сомнений признался эль-Габари. – А у тебя? Тоже, как мне сказали, какой-то кулинарный вопрос?

– Тоже кулинарный вопрос, – без сомнений согласился и Хайят. – Приготовление на любой вкус на всякой кухне взрывчатых веществ.

– Значит, работать в дальнейшем нам предстоит на одной кухне, – сделал вывод Амин.

– Поместимся, – согласился Абу Саид. – И друг другу не помешаем.

Ни тот ни другой еще не знали, что на Украине, куда они должны были поехать, в большинстве домов кухни тесные, построенные по стандартам, установленным хрущевской властью. Они вообще еще не знали, что им предстоит поехать именно на Украину…

* * *

Только после рассмотрения того и другого проекта где-то в верхах, причем рассмотрения без участия авторов, лейтенанта и капитана пригласили на собеседование три человека. Один из них – начальник лаборатории, второй, как потом сказал им первый, представлял службу общей разведки и контрразведки, а третьим был уже знакомый Абу Саиду представитель королевской семьи, непонятно, какую должность занимающий. Но и капитан, и лейтенант уже хорошо знали, что в спецслужбах лучше не задавать ненужных вопросов. Все, что нужно, тебе сообщат. Хотя и спросят для проформы, есть ли вопросы. Но вообще вопросы здесь не любят.

Работы химической лаборатории были одобрены теоретическим советом. Это было самым важным, поскольку теоретический совет состоял из ученых-химиков.

После этого предстояло еще получить одобрение у практического армейского совета. Для чего планировалось провести реальные испытания. Армейский совет не изучает химические формулы, он изучает результат практического применения разработки.

– Капитан, вы полностью отвечаете за заявленную силу взрыва вашего состава? – строго спросил полковник королевских кровей.

– Абсолютно, – с уверенностью ответил Абу Саид Хайят. – Сто шестьдесят процентов в сравнении с гексогеном. Если при взрыве композиции «С-4»[10]происходит расширение газов со скоростью восемь с половиной тысяч метров в секунду, то наш состав расширяется со скоростью тринадцать тысяч шестьсот метров. Есть некоторые неудобства из-за того, что вещество представлено в жидкой форме, но, с другой стороны, это можно рассматривать и как удобство. Следует только приспособиться к использованию. Жидкость можно залить в любое углубление, в любую щель, в любую трещину, например, фундамента здания. Это не дает возможности узкой вынужденной локализации участка взрыва. А учитывая взрывную силу нашего состава, можно дать гарантию взрыва большой силы даже при малых дозах распространения на конкретных объектах.

– Хорошо, – кивнул полковник. – Проверка будет производиться в естественных условиях. Если все пройдет так, как вы описываете, вы в тот же день станете профессором. Это я вам обещаю. Документы уже подготовлены, и осталось только поставить подпись короля. Лейтенант… Ваши усилия не носят такого глобального характера, и потому практических испытаний не будет. А химический анализ уже сделан, и он дал подтверждение вашим выкладкам. Вам осталось только дождаться, когда закончатся испытания, скажем так, «произведения» капитана Хайята, после чего оба вы отправитесь на две недели в тренировочный лагерь бригады имени бин-Турки[11]. Там вас кое-чему слегка подучат, а потом вы познакомитесь и со своим командиром, вместе с которым вам предстоит отправиться в дальние края.

О том, что над ними будет еще какой-то командир, и капитан, и лейтенант услышали впервые. Но оба понимали, что командиры в армии бывают всегда, и даже не поинтересовались, кто будет ими командовать. Все равно они скорее всего этого человека не знают…

Как и было обговорено в плане предстоящей операции, сначала меня отправили одного. На языке разведки это называется «вывели». Но сути этот термин нисколько не меняет. Выходил на ту территорию я сам. Мне только помогали. Конечно, было слегка приятно, что обо мне позаботились, все просчитали и все узнали. Действовали по системе вывода агентуры, ранее, еще в советские времена, применяемой в военной разведке. Перед тем как вывести агента, высылалось несколько «маршрутников»[12], которые узнавали необходимое для моего безошибочного, не вызывающего подозрений продвижения. В частности, «маршрутники» должны были определить, где стоят посты и кто эти посты занимает – армейцы, «Правый сектор», национальная гвардия или добровольческие батальоны. В каких деревнях на моем пути люди еще живут, какие покинули. А если живут, то в каких домах. Вся эта информация была нанесена на карту, а карта была дана мне на двадцать минут, с тем чтобы я ее запомнил. Я справился с задачей за пять минут, поскольку память у меня была тренированная. Полковник Росомахин не поленился и провел проверку. Я не ошибся ни на одном из его десятка вопросов, все пересказал точно.

В любом случае заботу было чувствовать приятно, и при этом такая забота показывала мне, как разведчику достаточно опытному и умеющему анализировать ситуацию, насколько моим действиям придается большое значение. Это, конечно, повышало мою личную ответственность, но ответственность меня не пугала. К ответственности я привык, сам всегда добровольно взваливая на себя тогда, в прежние времена, будучи командиром взвода, ответственность лично за каждого своего солдата. Иначе было нельзя. Они для меня были как младшие братья, о которых старший обязан заботиться.