Конечная – Бельц - Эмманюэль Гран

Люди заерзали и зашушукались, потом уткнулись носом в свои стаканы. Жюган побагровел от гнева, но не нашелся что ответить.

– Вот и хорошо, инцидент исчерпан. А ты иди за мной.

Пока Марк протискивался к хозяину судна, посетители один за другим вернулись за столики. В баре вновь стало шумно, когда двое мужчин покинули «Тихую гавань».

* * *

Шел проливной дождь, когда Карадек остановил пикап на гравийной дорожке во дворе своего дома и сделал знак Марку следовать за ним. Это был белый дом с крутой черепичной крышей. В толстых стенах из выдававшихся углами гранитных глыб были прорезаны два маленьких зарешеченных оконца. Карадек толкнул дверь в какое-то помещение, судя по всему кухню. Пол выложен серым камнем, потолок обшит деревянными панелями. Справа – гигантский очаг с почерневшим зевом. Посередине – стол на толстых квадратных ножках, освещенный свисающим с потолка тусклым светильником из меди и фарфора, и два стула. Буфет из темного дерева, раковина в крапинку, холодильник. Вот и все.

– Вещи положи сюда.

Марк снял куртку и повесил ее на стул, сумку поставил рядом на пол.

– Есть хочешь?

Не дожидаясь ответа, Карадек вскрыл банку консервов, поставил кастрюлю на огонь и вышел в соседнюю комнату. Молодой человек стал разглядывать непривычные и вместе с тем знакомые предметы. Деревянные ложки, глиняный горшок, развешанные по стене кастрюли, пустые бутылки на полу, корзинки, ножи, стопка тарелок, супница, помойное ведро. Никаких излишеств. Только самое необходимое. Это было его новое убежище, и оно ему нравилось. В доме царила полная тишина, пахло, как на краю света, как в затерянном уголке земли. Карадек вернулся в носках и другом свитере. В кастрюле что-то забулькало. Он протянул Марку полотенце. Тот вытер лицо, снял рубашку и надел чистую, достав ее из сумки. Моряк жестом пригласил Марка к столу, разложил дымящуюся фасоль в две толстые керамические тарелки, вынул из буфета два маленьких стаканчика и бутылку без этикетки, наполовину наполненную жидкостью медового цвета.

– Выпей-ка. Согреешься. Значит, ты грек…

– Да. Из Пиргоса.

– И в Пиргосе ты был моряком…

– Да, на траулере.

– А французский там, на корабле, выучил?

– Нет, – ответил Марк. – В школе.

– Ты классно говоришь. Акцент есть, но говоришь хорошо.

– Я долго учился.

– Для моряка, конечно, то, что нужно…

Марк поднес ложку ко рту.

– Парень, ты сошел на берег каких-нибудь три часа назад и уже успел завести порядочное количество друзей, если ты понимаешь, о чем я… Я этих типов хорошо знаю: вряд ли они так просто все забудут. Так вот, если ты хочешь, чтобы я тебе помог, придется играть в открытую…

Марк оценивающе смотрел на Карадека. Он напрягал извилины, пытаясь сообразить, какую долю правды можно выдать моряку, не подвергаясь опасности. Нет никакого сомнения в том, что этот человек ни за что не поверит в заученную легенду, и нужно предложить ему что-то другое. Василий был бы против. Но Василий псих, страдающий паранойей. Кроме того, неразумно пытаться скормить Карадеку такую глупую и сомнительную историю. Этот человек казался Марку порядочным. Интуиция, конечно, дело ненадежное, но на данный момент рассчитывать ему больше не на что. Рано или поздно все равно пришлось бы кому-то довериться. Почему не Карадеку? Ведь он сам пришел за ним в бар. Так зачем же ему теперь выдавать Марка? «Потому что ты – мешок с проблемами, парень. А кто захочет взвалить себе на плечи груду проблем?» Незнакомый с морским делом нелегальный мигрант, за которым гоняется румынская мафия. Да, биография сомнительная, и это еще мягко сказано.

– Ты не грек. Откуда ты родом?

– Из Одессы.

– Русский?

– Нет, украинец.

– Украинец, – повторил Карадек. – Одесса. На Черном море. И ты при этом не моряк…

– Я бывал на нескольких судах.

– Ну, это еще не значит быть моряком.

– Какое-то время работал в порту. Грузчиком.

– А французский выучил, чтобы легче было суда разгружать?

– Я учился в университете, на инженера. Там и выучил французский. А потом долго не было работы. Вот я и пошел в портовые рабочие.

– У тебя есть родственники во Франции?

– Нет. Мать и сестра живут в Одессе. Отец умер.

– Как ты сюда добрался?

Марк не ответил. А Карадек не настаивал.

– Документов нет? Денег тоже?

– Немного денег есть.

– И во Франции у тебя знакомых нет?

– Нет.

– А почему приехал в Лорьян? Что украинец из Одессы собрался делать в Лорьяне?

– Выбрал случайно.

– Случайно… – Карадек еле заметно улыбнулся. – Случай караулит нас там, где мы его не ждем, и чаще всего приносит нам большие неприятности, разве нет?

– Да.

– Ну вот, на сей раз он повел себя более прилично, твой случай… Мы станем придерживаться греческой версии. Для всех остальных ты будешь греком. Так у них не возникнет желания копать глубже. Что ж, будем надеяться… Пойдем со мной. Покажу тебе комнату. Не отель класса люкс, но сухо, а это уже кое-что.

– Спасибо, – проговорил Марк, поднялся и протянул руку хозяину дома.

– Не благодари меня, – недовольно заметил Карадек, тем не менее пожав Марку руку. – Ты не за спасибо будешь здесь жить. Работы невпроворот, приступаешь завтра, прямо с утра.

Карадек с Марком прошли в столовую. Дверь оттуда вела в маленькую комнатушку с кроватью, стулом и фаянсовой раковиной. Крошечное окно смотрело на колыхавшееся под ветром поле люцерны.

– Погоди, я сейчас.

Марк остановился посреди столовой, разглядывая обитые бархатом потертые диван и два кресла, стол под лестницей, ведущей на второй этаж. Он сделал шаг к шкафу: на полках вперемешку громоздились журналы, учебники, разные книжки. Журнал «Шасс-Марэ» о море и рыболовстве, старый сатирический «Крапуйо», местный «АрМан» о жизни и культуре Бретани, потрепанные романы Сименона и Кефелека… Когда Карадек вернулся со второго этажа в столовую, Марк листал «Остров сокровищ» Стивенсона.

– Можно взять?

– Конечно. Будь как дома. И постарайся поспать. Завтра подъем в четыре. Вот, держи: выпей, как только проснешься. Две таблетки на стакан воды.

Карадек протянул ему коробочку дифенгидрамина.

– Это отчего?

– От морской болезни.

Моряк уже поднимался по лестнице, когда Марк окликнул его:

– Месье Карадек!

– Да?

– Меня зовут Марк Воронин.

Карадек остановился и ненадолго задумался: