Опиум - Лидия Сивкевич

опустился на место и снова утопил взгляд в широком экране.

– Спасибо! – с вежливой улыбкой поблагодарила я, а сама всё думала, насколько глубоко только что просветили мою жизнь, чтобы одобрить на такую безобидную должность. Я не особо опасалась проверок, поскольку все мои преступления оставались моими тайнами. От малейших фигураций в уголовных делах меня оградил Костя своими откупами от заявлений о побоях.

Вера уже стояла за дверью и с каменным лицом ждала, пока я к ней присоединюсь.

– Куда теперь?

– На второй этаж, – Вера вышагнула в зал и более громким голосом, перекрикивая толпу, добавила: – К менеджеру по персоналу.

Менеджером оказалась совсем молодая девушка, которая старалась докинуть себе пару лет возраста с помощью макияжа. Её красная, отдающая в оранжевый, помада горела на губах и почти отвлекала внимание от широкой щели меж верхних зубов.

– Прежде чем подписать договор о работе, вы должны согласиться ещё на несколько бумаг. – Она с улыбкой разложила листы на своём сером столе, который соседствовал ещё с двумя в узком кабинете.

– Каких? – я наклонилась вперёд, кресло подо мной заскрипело, моля о том, чтобы его выбросили и купили новое.

– Вот, прочтите внимательно. Договор о неразглашении.

Я притянула к себе стопку листов и вгляделась в текст. Хотя все слова были знакомы, смысл ускользал к концу длинных сложносочинённых предложений. Только после повторного прочтения я вникала в суть.

– Я правильно понимаю, мне нельзя разглашать любую информацию, случайно услышанную от посетителей?

– Да, и даже рассказанную вам по их инициативе. Мы гарантируем гостям, что ничего не выйдет из стен клуба. Запрещена так же видео и фотосъёмка, общение с журналистами и любой вынос информации. Не только о гостях, но и о работниках и обо всём, что вы можете увидеть в этих стенах.

– Что же я могу увидеть? – нахмурилась я, только сейчас поняв, почему Ира так мало говорила о клубе.

Мы с Верой спустились по металлической лестнице на первый этаж и вышли через широкую дверь в холл. Только я хотела спросить, какой следующий пункт нашей экскурсии, она заговорила сама:

–Теперь зазеркалье. – Женщина провела меня мимо стойки и нырнула за стену с зеркалами. Миновав длинный узкий коридор, мы очутились в раздевалке. – На первой страничке указан номер твоего шкафчика. – Она указала на копию моего дела.

Отвернув уголок серой папки, я разглядела цифру «23».

– Приходишь на смену, оставляешь вещи здесь. – Продолжала Вера, спиной оперевшись на светлую стену с зеркалом. – Шкафчик открывается и закрывается только ключ-картой, держи всегда при себе.

Я снова заглянула в папку и отыскала черную глянцевую карточку, за уголок прикреплённую к черной атласной ленте.

– Единая форма для хостес не предусмотрена, но дресс-код строгий. – Вера повернулась лицом к зеркалу и провела кончиками пальцев по нижним векам. – Чёрный цвет, без вставок, без узоров, без рисунков, без страз. Запрещены платья с глубоким декольте и длиной короче, чем десять сантиметров от колена, прозрачные и кружевные. Никаких черных джинсов, только брюки свободного кроя или такие же комбинезоны. – Женщина повернулась боком к своему отражению, втянула живот и разгладила ладонями складки в области талии. Впрочем, их там и не было. – Теперь идём к рабочему месту. Введу в курс дела. – Вера выдохнула и впервые мне улыбнулась.

Вторая моя напарница оказалась более улыбчива, но столь же не разговорчива. Евгения, не уступала Вере ни ростом, ни осанкой, но имела, по моему мнению, больше индивидуальности благодаря образу. Девушка носила короткие пепельные волосы, в тон им осветляла брови и не тратила помаду на пышные от природы губы.

Я же, простояв рядом с напарницами всего одну рабочую смену, начала поиски спортзала недалеко от дома. Видя отражение в зеркале, напротив стойки, мне казалось, что я занимаю больше места, чем Вера и Женя вместе взятые. Благо, ростом я им не уступала, иначе моя самооценка упала бы под стойку и ещё долго бы не поднялась.

На меня косились, не в открытую, но заметно. И я искренне не понимала тому вескую причину, пока не узнала, что никогда прежде в ночной смене не работали сразу три хостес. Поэтому обязанностей мне давалось немного. Первые несколько дней моей основной функцией была улыбка. Вера и Женя встречали гостей, провожали в зал, принимали звонки и занимались заявками. Их работа была отлажена, взаимодействие расчётливо, третий – лишний. А я боялась, что на меня, как на новенькую скинут всю работёнку, как это было со мной прежде. Здесь всё началось с точностью наоборот.

В Опиуме каждый гость являлся обладателем клубной карты и только по ней мог миновать вход. Заполучить такую карту было непросто. На стойке в холле оставлялась заявка с приложением данных паспорта. Информация передавалась администраторам, проверялась в базе данных клуба службой безопасности, где контроль отклонял больше девяноста процентов заявок. Одобренные поступали наверх, к директору заведения, а в крайних случаях доходили до самого Князя.

Как только появилась капля доверия ко мне от напарниц, я начала взаимодействовать с большим количеством персонала. Сначала в моей голове обосновались официанты и официантки, их имена были указаны серебристыми буквами на черных бейждах, потому я не спешила всех запоминать. Та же история работала и с барменами. А охранников я запомнила практически сразу. Около тридцати человек находились в зале каждую ночь. Как минимум трое мужчин располагались возле входа и стойки хостес, и спустя час они менялись постами. За смену каждый из тридцати оказывался напротив меня, и поскольку обязанностей мне не доверяли, я быстро запомнила всех секьюрити. Все мужчины носили чёрные похоронные брюки с толстым ремнём и заправляли в них чёрную строгую рубашку с глянцевыми пуговицами. Даже туфли у них были одинаковые.

Дома, пока спала, мне снились кошмары. Но что бы вы думали, мне снилось? Отнюдь не то, что я не справляюсь с обязанностями, не то, что меня увольняют или лишают оплаты. Мне снилось, что начальство устраивает экзамен на знание персонала. Предо мной стоит толпа людей, в одинаковой форме охраны, барменов, официантов, поваров, но на них стёрты лица и сорваны бейджики. Я не узнаю никого и просыпаюсь в холодном поту. Но я знала, что этот кошмар исчезнет, как только я всех запомню.

Я отчётливо уловила тот день, когда избавилась от кошмара.

Раздался звонок на рецепшн. Вера встречала одних гостей, Женя провожала в зал других. На экране светился код 100, что означало входящий звонок из кабинета владельца клуба.

– Рита, слушаю вас.

– Пиши, – раздался голос Даниила Дмитриевича. Я поднесла ручку к бумаге и записала в столбик