Шеломянь - Олег Аксеничев

– Чужому добру завидовать, своего не иметь, – отговаривался Садко.

– А что это за морской царь? – полюбопытствовал князь Игорь.

– У нас в Новгороде, – ответил Садко, – когда не хотят объяснять происхождение богатства, то говорят, что морской царь подарил…

Но Игорь уже не слушал.

Киевский боярин Здислав наконец-то втянулся в ближний бой. С пригорка Игорь видел, как сам боярин прорубался к линии катафрактов, за которой виднелся бунчук Кончака.

– Пришло наше время! – воскликнул Игорь. – В бой!

Красный стяг Ольговичей указал коннице направление удара. С пригорка, споро набирая скорость, неслись северяне и куряне, набившие руку в приграничных схватках. Забирая в тыл к киевлянам, мчались, пригнувшись к конским холкам, новгородцы, на ходу готовя любимое оружие – копья и палицы.

– Господа новгородцы! Фунда сидоро! – неслось через разбойничий посвист. Игорь уже знал, что эта тарабарщина означает «отдать якорь», но никак не мог понять, отчего этим надо заниматься перед боем.

Князь Игорь гнал коня на противника. Как всегда перед боем, под сердцем ощущался холод, но тело было послушно, а руки – готовы убивать.

Копье князя выбило из седла киевского дружинника, неосторожно повернувшегося боком в попытке достать мечом противника. Конь Игоря поскользнулся в луже крови и копытом угодил прямо в лицо упавшего киевлянина. Еще у одного киевского дружинника меч застрял в древке княжеского копья, и Игорь вбил обухом боевого топора шлем дружинника в плечи.

Через несчитаное количество трупов Игорь пробился к Кончаку. За стеной катафрактов можно было ненадолго перевести дух.

– Где Кобяк? – спросил Игорь, обтирая полой плаща скользкую от крови рукоять меча.

– Его вывезли из боя, а куда – не знаю, – ответил Кончак.

– Он ранен? Тяжело?

– Да нет. Просто по жаре его опять развезло, вот и пришлось отправить досыпать.

Кончак ухмыльнулся, представив, как будет подшучивать над владыкой лукоморцев после боя.

Но что это?

С юга, где светились стены монастырей и темным пятном выделялся киевский Подол, надвигалась пыльная туча. Издалека слышные гортанные выкрики обозначили новых участников боя.

– Черные клобуки, – выдохнул Игорь. Действительно, на доспехи приближавшихся всадников были наброшены короткие черные плащи с клобуками-капюшонами.

Черные клобуки, пришедшие на помощь киевлянам, были потомками печенегов, осевшими у днепровских порогов и ставшими Мономашичам верными сторожевыми псами. Для половцев клобуки-берендеи были злейшими врагами, и в бою их в плен не брали.

– Они. Но как их пропустили через Белгород? Где твои братья, князь? – сердился Кончак.

– Мне это тоже интересно. Жив буду, разберусь, – пообещал Игорь. – Знаешь, хан, как называют черных клобуков в Киеве?

– Берендеи.

– Не только. «Наши поганые», представляешь?

– Тогда «не наши» – это мы с Кобяком, что ли? – развеселился Кончак и, продолжая смеяться, двинул в бой катафрактов.

Князь Рюрик бросил в дело свои лучшие силы, и риск оправдал себя. Берендеи и половцы стоили друг друга в военном мастерстве, но за прошедшие день и ночь половецкие кони, да и всадники выдохлись, а черные клобуки шли в сечу свежими и отдохнувшими.

Все больше половцев падали с коней, пораженные стрелами берендеев. Обезумевшие лошади уже не разбирали дороги и шли по телам, калеча трупы и добивая раненых. Катафракты, так хорошо проявившие себя в сражении с киевлянами, превратились для черных клобуков в легкие мишени и были расстреляны в первые же минуты боя. Стрелы безошибочно находили зазоры в доспехах и с чавканьем впивались в незащищенные тела, как голодные хищники в мясо жертвы.

У Игоря стрела берендея расщепила верх щита и оцарапала левую руку. Рана была неопасной, но кровь текла сильно, и князю пришлось отъехать в сторону для перевязки. Гридни-телохранители отгоняли стрелами особо нахальных берендеев.

– Быстрее, – подгонял Игорь лекаря. – Что возишься?

– Я же не советую тебе, князь, как управлять городом или дружиной, – отвечал лекарь, старательно стягивая рану чистой беленой тканью. – Можно, конечно, и быстрее, но стоило ли тогда вообще затевать перевязку?

– Обидчивый, – удивлялся Игорь, не переставая следить за ходом разворачивающегося неподалеку сражения. И, едва дождавшись, пока повязка была стянута хитрым узлом, шенкелями послал коня в бой.

Щит в раненую руку уже было не взять, но опытному воину прикрытие не очень-то и требовалось, важнее оказывалось искусство владения мечом, который мог отбить любой удар не хуже обтянутого кожей деревянного остова.

Игорь с недоумением заметил слева от себя погоняющего коня лекаря.

– Что ты делаешь, Миронег? Куда собрался? – даже не поворачивая головы, поинтересовался Игорь.

– Мой долг – оберегать ваше здоровье. И я не вижу другого способа исполнить его, как идти на сечу рядом с вами.

– Глупости! Место лекаря – в обозе. Возвращайся.

– Место лекаря – рядом с нуждающимися в помощи. Обузой на поле боя я не буду, ты же знаешь, князь!

Игорь Святославич взглядом опытного воина быстро оценил и добротную кольчугу, ладно охватившую широкую грудь лекаря Миронега, и удобно закрепленное на кожаном ремне у передней луки седла копье, и, главное, отполированную явно от частого пользования рукоять меча. Лекарь был честен, и спорить с ним перед боем было бессмысленно. В конце концов, бойцы в драке лишними не бывают.

Да, за эти два дня киевская земля упилась кровью сверх меры. Постоянные стычки превратили высохший чернозем в смердящее под лучами поднимающегося солнца месиво, где оскальзывались кованые копыта боевых коней и куда падали бездыханными их хозяева, подпитывая кровавую трясину.

Телохранители хана Кончака пробили хозяину путь к князю Игорю. Дорогой византийский панцирь хана был запылен и залит кровью, шлем уже давно отлетел куда-то прочь, лицо и волосы казались серыми и выгоревшими от вездесущей пыли. Глаза Кончака светились безумием боя, и в этом безумии сквозила печаль.

– Мы больше не можем ждать твоих родственников, князь, – заявил Кончак. – У меня погибла уже половина воинов, и я не хочу потерять остальных. Надо прорываться к пристаням, а оттуда – на другой берег Днепра.

Игорь понимал правоту хана. Действительно, с юга, от пригородной крепости Белгород, давно должны были подоспеть дружины Ярослава Всеволодича Черниговского и его брата Святослава, желавшего сохранить за собой великое киевское княжение. Игорь обещал им помощь, как обещали им подмогу половецкие правители Кончак и Кобяк. Но обязательства должны быть взаимными, и нежелание выручать в трудную минуту освобождало от данного слова. Погибать просто так за князя Святослава Киевского никто не собирался.