Лелик и горячие доски - Юлия Луговская

Похоже, это был его шанс. Распластавшись по полу, Лёлик стал протискиваться в узкую черную щель. Голова прошла легко.

Как-то Лёлик уже пролезал в узкую дырку в заборе, когда они с ребятами убегали от хулиганов. Ребята тогда перемахнули через забор, а Лёлик полез в заборную дыру. Голова тогда тоже легко вошла, а вот пузо никак не хотело пропихиваться. Мальчишки пытались подтолкнуть его сзади, но это было больно, да и толку – ноль. А Маша, первой перемахнув через забор, взяла Лёлика за морду и сказала: «Лёлик, поднатужься, вперед!» И Лёлик поднатужился, подобрал пузо и пролетел в дырку, как будто его маслом намазали.

Но сейчас рядом не было ни Маши, ни ребят. И Лёлик сам себе строго сказал: «Это твой последний шанс!»

– Они наверняка заперли его в каком-нибудь заброшенном месте. У метро дом новый строят, там все почти готово, а жильцов нет. Надо все проверить. Давайте разделимся и поищем, – предложил Лешка, когда мы, промокшие, добрались до Машиного дома.

– Точно! И подвалы надо прочесать. А ты чего молчишь, Маш? – подхватил я Лешкину идею.

Погрузившись в раздумья, Маша сидела хмурая:

– Так мы можем неделю искать и ничего не найти. Нам нужно установить слежку за Кирюком. Думаю, рано или поздно он захочет навестить Лёлика, чтобы убедиться, что его план работает. – Маша на секунду замолчала. – Кирюк боится собак, я точно знаю. Пару недель назад за Дашкой отец в школу заезжал с собакой. У них ротвейлер, мордастый такой, но не злой. Так Валерка, как его увидел, побледнел, к стенке прижался и не пошевелился, пока Дашка не вышла и они не уехали. Нет, следить надо за Бушуевым!

– Маш, ну ты у нас просто Гугл ходячий! Даже я бы до такого не додумался! – Лешка искренне восхищался Машиным умом и сообразительностью. – Побежали скорее искать Бушуева!

– Никуда бежать не надо. Сейчас Бушуев с Кирюком в школе, у них… то есть у нас, шесть уроков. Есть еще часа два, чтобы все обдумать.

Расположившись на уютной Машиной кухне, мы стали ждать, когда кончатся уроки.

Время шло нестерпимо медленно. Я старался не думать о Лёлике, отвлекая себя на мысли о завтрашнем кастинге. Но и эти, недавно еще самые сладкие мечты, незаметно окрасились в серый цвет пессимизма: так могло случиться, что никакого кастинга для меня, увы, не будет. И от этой мысли, замешанной на тревоге за Лёлика, у меня защипало в носу и глаза предательски покраснели. Чтобы скрыть свою слабость от друзей, я резко встал: «Пойду прогуляюсь». Маша поняла, что мне на до побыть одному, она всегда понимала меня без слов:

– Давай, встречаемся минут за десять до звонка за школой, у трансформаторной будки.

Дождь кончился, но было сыро и туманно. Листья с деревьев уже облетели, и все вокруг стало коричнево-серым, в тон моему настроению. Прохожих на улице было мало. Старушка с тележкой на колесиках, прихрамывая, пересекала двор, почтальон с сумкой через плечо и пачкой газет под мышкой направлялся к соседнему дому…

Из-за угла вышел парень в черной куртке и капюшоне по самый нос. Его сутулая фигура, медвежья походка и огромные башмаки на толстой подошве сильно смахивали на дружка Валерки Кирюка – Бушуева. Я не придал этому особого значения, со мной это часто бывает: если долго думаешь о чем-то, то все вокруг начинает преображаться, принимая черты и формы предмета моих мыслей. Но мои ноги почему-то стали передвигаться вслед этому сутулому парню.

Сутулый вышел со двора на улицу, прошел примерно квартал и завернул снова во двор. Это была самая старая часть нашего района и самая, пожалуй, некрасивая. В основном здесь располагались обшарпанные пятиэтажки с выбитыми на лестницах окнами, а на первых этажах жили особенно злобные бабки из тех, которые не умеют говорить спокойным голосом и пишут ругательные письма во все газеты.

Обогнув первую пятиэтажку, сутулый остановился у подъезда и оглянулся. Теперь сомнений быть не могло – это действительно был Бушуев. Меня он видеть не мог, я вовремя спрятался за кустом еще не облетевшей сирени, и теперь, наблюдая за крадущимся к подъезду Бушуевым, я внезапно понял: за последние несколько дней мне впервые повезло.

Сутулая фигура скрылась в подъезде, и я вышел из своего убежища. Медлить было нельзя, на до было во что бы то ни стало застать Бушуева на месте преступления.

Подъезд был темный и грязный. Пахло помойкой, плесенью, кошками и отсыревшими окурками. Стены были исписаны английским и русским матом и проиллюстрированы выцарапанными непристойными рисунками. Сразу от входа влево уходила узкая лестница с покореженными перилами. Справа проход закрывала массивная железная дверь, выкрашенная когда-то в зеленый цвет.

Дверь была приоткрыта, и я инстинктивно почувствовал, что мне сюда. Скрип, с которым она приоткрылась, мог спугнуть Бушуева, и прежде чем двигаться дальше, я целую минуту стоял, прижавшись к холодной стене. Сделав шаг в темноту, я почувствовал, что уровень пола понижается и нащупал ногой ступеньку, потом другую, и, наконец, спустился в подвал.

Было темно, хоть глаз выколи, но где-то справа мелькнул свет карманного фонаря. Придерживаясь за холодную и скользкую трубу, я медленно стал двигаться в сторону промелькнувшего света. И вдруг прямо передо мной что-то загремело, до меня донеслось несколько злобных вскриков, состоящих из ругательств, и прямо передо мной появился Бушуев. Я не видел его лица – только силуэт на фоне открывшегося за его спиной подвального окна. Бушуев стоял в двух шагах от меня и ругался. Я вдавился в стену насколько мог, и старался не дышать. Страха я не чувствовал, только озноб – в подвале стоял настоящий могильный холод. Секунд через десять, которые показались мне вечностью, Бушуев перестал ругаться и выбежал из подвала.

Я постоял еще полминуты, приводя в порядок свое дыхание, сердцебиение и мысли. Бушуев заходил в какую-то комнату, из которой он вылетел пулей и дверь которой осталась открытой. Похоже, он увидел в подвале что-то такое, что его сильно огорчило. Но что? Я боялся сделать шаг к двери, я с ужасом думал о том, что же в этой темной холодной и грязной комнате мог увидеть Бушуев. И смотреть на это мне совсем не хотелось.

Преодолевая дрожь в ногах, я уже без всяких предосторожностей бросился к открытой двери. Внезапно бетонный пол ушел у меня из-под ног, я почувствовал сильный удар головой о что-то очень твердое, потом острую боль в лодыжке и потерял сознание.

– Ну где он пропадает, скоро же звонок, – Лешка, переминаясь с ноги на ногу, то и дело поглядывал на ворота, из которых уже начала вываливаться школьная мелюзга. Он уже раз десять звонил по мобильному, но абонент был постоянно «временно недоступен».

– Послушай, давай договоримся: если Пашка не придет… спокойно, я только сказала «если»… – Маша жестом остановила Лешку, который уже явно закипал. – Так вот, если он опоздает, ты пойдешь за Бушуевым, а я – за Кирюком. Каждые пятнадцать минут созваниваемся. Кстати, надо выключить звук на телефонах.