Мой грешный пират - Рона Шерон

– А я нет, и ты тоже. Ведь я тебя хорошо знаю. Красивая женщина спит в твоей постели, а ты киснешь, как этот фрукт, который ешь, только потому, что не привык, чтобы тебе отказывали. Почему она не ужинала с тобой сегодня?

– Почему бы тебе не крутить штурвал, вместо того чтобы задавать дурацкие вопросы?

– Раз она тебе не нужна и твои планы воевать с французами не позволят мне в ближайшее время влезть в дамские панталоны, я попрошу Никколо встать у руля и приглашу блондиночку прогуляться со мной по палубе.

Эрос вспыхнул, как фитиль.

– Ты этого не сделаешь, Джова!

– Почему? Я буду вести себя прилично.

– Я сказал нет! – Эрос скрипнул зубами. Джованни скрестил руки на груди.

– Вспомни, когда мы в последний раз развлекались. Небось забыл, как выглядит женщина под нижними юбками?

Эрос поднялся.

– Тебе недолго осталось ждать. Когда выручим Джельсомину, остановимся в Тортуге, там сможешь лезть хоть под каждую юбку.

– Мне нравятся блондинки.

– В Тортуге их сколько угодно. А к этой не прикасайся. Понял?

– Я ничего дурного не замышляю.

– Она не про твою честь, Джованни, – заявил Эрос. – Разговор окончен.

Джованни расплылся в улыбке.

– Признайся, что хочешь ее и не успокоишься, пока она не сдастся. А потом она тебе надоест, как это обычно бывает. Не понимаю, что особенного ты в ней нашел. Возьми ее, и дело с концом. Тогда все успокоятся.

– Она не из тех, кого можно просто так взять.

– Она тебя зацепила, не так ли? – с удивлением спросил Джованни.

– Хватит об этом. Лучше крепче держи штурвал, пока не потопил нас всех.

Эрос покинул капитанский мостик.

Время ужина миновало, а порочные мысли не отпускали Аланис. Сидя у открытого иллюминатора, она смотрела на темное море. Завтра она встретится с Лукасом. Но эта мысль почему-то не сделала ее счастливой. Зачем она себя обманывает? «Эрос, несчастный, что ты со мной сделал?»

В замке повернулся ключ, и дверь открылась. На пороге стоял Эрос. Он обвел взглядом каюту. Бетси сладко спала на диване. Его кровать пустовала.

В глазах Эроса вспыхнул яростный огонь.

– Наденьте плащ, – прошептал он. – Поговорим на палубе.

Дрожащими пальцами она завязала на шее ленты черной пелерины, сунула ноги в туфли без каблуков и подошла к нему. Он взял ее за руку и увлек за собой.

На палубе он поставил Аланис у перил. Морской бриз играл его длинными волосами. В его глазах светилось желание. Пробежав пальцами по ее распущенным белокурым локонам, рассыпавшимся по плечам, он обхватил ладонями ее лицо.

– Ты красивая. Могу ли я потерять тебя второй раз?

– А где мы до этого встречались?

– На балу в Версале три года назад, – прошептал он. – Твое платье было такого же цвета, как волосы.

– Золотая парча, – вспомнила она с удивлением. – Ты был на балу в Версале?

– Тебя окружало море утомленных лиц, раскрашенных румянами, белым мелом и фальшивыми мушками. Тебя трудно было не заметить, ты ходила по залу с мадам де Монтеспан. Я знаю мадам. На взлете своей карьеры она была фавориткой Людовика. Я счел, тебя одной из ее юных протеже. Принял тебя за куртизанку, Аланис.

– Куртизанку? – Она озорно улыбнулась.

– Я следовал за тобой повсюду, обдумывая способы обольщения, пока пожилой герцог и белокурый виконт не увели тебя прямо у меня из-под носа. – Он мрачно улыбнулся. – Я упустил свой шанс.

– Это были мой дедушка и Лукас, – объяснила она.

– Они относились к тебе с чрезвычайным вниманием и заботой, что навело на мысль, что ты незамужняя леди, а не дама полусвета. Я понял, что никогда не смогу обладать тобой. Они ни за что не представили бы тебя мне. С моей репутацией меня на пушечный выстрел не подпускали к дебютанткам.

– Почему я тебя не помню? Все это как то удивительно.

Он провел пальцем по ее губам.

– Ты не могла меня видеть, любовь моя. Слишком хорошо тебя охраняли.

– Теперь вижу, – прошептала она и остановила взгляд на его губах, затаив дыхание.

– Теперь ты моя.

Он коснулся губами ее губ. Его губы были мягкими и теплыми. Аланис не отпрянула. Его руки проникли под ее плащ, он обнял ее за талию и прижал к себе. Эрос целовал ее неторопливо, кончиком языка смочил ее губы. Аланис не сопротивлялась. Их языки соприкоснулись, и Аланис захлестнула волна наслаждения.

– Эрос…

Ничего подобного она доселе не испытывала.

Отвечая на его поцелуи, Аланис гладила его твердые, мускулистые руки. Добравшись до волос, пропустила между пальцев прохладный шелк кудрей.

Издав прерывистый стон, Эрос оторвался от ее губ и прильнул к изгибу шеи. Затем обхватил ее грудь под тонкой ночной сорочкой. Когда он провел пальцем по соску, Аланис пронзила дрожь, разрушив волшебство момента. Что она натворила?

Аланис внезапно отпрянула.

– Что ты сделал со мной?

Тяжело дыша, он уставился на нее глазами, подернутыми сладострастием.

– Что я сделал с тобой? – повторил он, не совсем понимая ее резкой перемены.

– Ты опозорил меня! Убирайся прочь, гнусное чудовище!

Она оттолкнула его. Как могла она потерять голову, поддавшись низменному влечению к пирату? Как могла она опозорить Лукаса столь распутным поведением?

– Гнусный? – В его глазах появился хищный блеск. Он схватил ее за руки и прижал к своей груди. – Я поцеловал тебя! И ты ответила! Я ничего не сделал, чего ты сама не хотела!

– Я собираюсь замуж за виконта Силверлейка! Как мог ты сделать это со мной?

Проклятый негодяй заставил ее возжелать его.

– Тогда не выходи за него! – парировал Эрос с негодованием, расстроенный брызнувшими из ее глаз слезами. – Аланис, ты хотела этого так же сильно, как и я. Ты льнула ко мне, как женщина, которую ни разу не целовали.

Страдая от унижения, она выдержала его жгучий взгляд. Он прав. Если бы он не поцеловал ее, она умерла бы от желания. Но из-за того, что он с такой беспечной легкостью распознал ее неопытность и заставил возжелать его, ей хотелось выцарапать ему глаза.

– Ненавижу тебя! – прошипела она.

– Считаешь, что я недостоин принцессы благородного происхождения? – процедил он сквозь зубы. – Не обманывай себя! Ты стонала и урчала, как кошка, изголодавшаяся по любви, и если бы эта палуба была моей спальней, у меня на спине остались бы царапины в знак подтверждения моей правоты. Еще одна ночь на борту моего корабля, любовь моя, и ты будешь умолять меня оставить тебя здесь!