Виллы, яхты, колье и любовь - Мария Жукова-Гладкова

В общем, он сказал директору и художественному руководителю, чтобы они хорошо подумали. И те придумали.

У художественного руководителя имелся талантливый племянник, композитор, которому, несмотря на дядины связи, никак не удавалось пробиться. У племянника в загашнике лежала написанная опера «Мария Магдалина», которую ни один театр не решался поставить из-за стоимости проекта. Требовались новые декорации, костюмы, технические приспособления (например, молодой композитор хотел, чтобы семь бесов выпрыгивали из спины Магдалины, а это не так просто осуществить технически).

Художественный руководитель с директором предложили спонсировать этот проект Важе Георгиевичу. Важу Георгиевича обещали указывать на всех афишах как спонсора, он также потребовал в свое распоряжение занавес, на котором разместит свою рекламу. О занавесе какое-то время спорили и в конце концов договорились, что на время постановок «Марии Магдалины» будут использовать не обычный, а второй, на котором новый спонсор может размещать все, что пожелает. Во всех других операх будет обычный.

Оставалось решить вопрос с партией, которую будет исполнять дама Важи Георгиевича. Сотрудники театра пригласили Вальку на прослушивание. Им стало дурно уже после того, как они услышали ее хохляцкий акцент в разговорной речи, а уж после пения совсем поплохело. Для примера она исполнила «Песню про зайцев», прославленную Юрием Никулиным в «Бриллиантовой руке», «Катюшу» и гимн Советского Союза, потому что слов российского не знала. Во всех случаях сильно фальшивила. На вопрос, что она еще знает, она честно ответила, что только матерные частушки, а вышеупомянутые песни у нее в голове с детства отложились.

– Значит, вы давно мечтаете петь на оперной сцене? – чуть-чуть придя в себя, спросил художественный руководитель.

– Никогда об этом не думала, – опять честно ответила Валька. – И вообще, что мне в опере предстоит петь, я узнала только вчера, когда Важа велел на прослушивание отправляться.

– А где-то еще петь собирались? – не отставал художественный руководитель.

– На эстраде, – ответила Валька. – Я давно спонсора искала.

– Вы считаете, что подходите для эстрады?

– Конечно. С моими-то данными. Кстати, у вас что, клипы снимают, а то я не очень представляю, что и как тут делается?

Параллельно состоялась моя встреча с композитором. Мы с Ильей учились в одной школе, он – на два года старше. Я его вспомнила при личной встрече, а он видел меня по телевизору и решил воспользоваться дальним знакомством.

В первый раз мы встречались еще до появления на горизонте Важи Георгиевича и Вальки Сухоручко. Илья просил меня поискать спонсора на «Марию Магдалину» среди моих знакомых и обещал процент. К моему сожалению, желающих не нашлось. После появления Важи Георгиевича Илья снова позвонил и попросил выяснить по моим каналам, что представляет собой этот человек и не опасно ли с ним связываться.

После проведения маленького расследования я сообщила, что связываться опасно, но стоит. Нужно просто делать то, что он хочет, а он в долгу не останется. По крайней мере, мелкая подстава – не его стиль, а спонсирование оперы по меркам Важи Георгиевича относилось к мелочам.

В следующий раз Илья позвонил в полном отчаянии, буквально рыдая в трубку. Во-первых, рушилась мечта всей его жизни. Во-вторых, он за эту самую жизнь опасался. Дело было в том, что Вальку Сухоручко никак нельзя было выпустить на оперную сцену и позволить петь. Это означало конец театру. Илья не знал, к кому обратиться, а поскольку из всего его круга общения с мафией лично знакома была только я, он спрашивал у меня совета.

Мне стало жалко парня, еще я решила, что хорошо иметь человека, который тебе чем-то обязан. Мы встретились втроем – Илья, Пашка и я. Илья в подробностях описал ситуацию, рассказал про оперу, про прослушивание, про «зарэжу».

– Юля, что делать? – Илья смотрел на меня доверчивым взглядом маленького спаниеля.

– А за сценой за нее никто не может петь? – подал голос Пашка. – Фонограммы у вас, как я понимаю, не бывает, но если просто кого-то поставить? А она будет рот раскрывать.

– Это не эстрада, – вздохнул Илья. – Если честно, мы это уже обсуждали. И если бы у нее была какая-то маленькая партия, то мы бы, конечно, так и поступили, но Важа Георгиевич настаивает, что она должна постоянно находиться на сцене.

Я глубоко задумалась, и тут у меня мелькнула совершенно дикая мысль…

– А она обязательно должна петь? – уточнила я.

Илья хлопнул глазами.

– Это же опера, – сказал он.

– Я понимаю, что это опера, но – со специфическими условиями. Нужно уточнить у Важи Георгиевича, согласится ли он, чтобы Валька весь спектакль пребывала на сцене, но молчала. Как мне сказали, он мужчина здравомыслящий.

– А что она будет делать на сцене? – робко уточнил композитор.

Я предложила ввести поющий персонаж – alter ego Марии Магдалины. Илье, конечно, придется оперу доработать, но ведь, если что хочешь получить, приходится идти на компромиссы. Вальке сошьют самые шикарные костюмы, на голову наденут парик с длинными золотистыми распущенными волосами. Вообще волосы могут служить одеждой Марии Магдалины. И пусть себе к зрителям то одним боком поворачивается, то другим, демонстрируя свой дивный бюст.

Илья задумался, потом спросил, не могу ли я присутствовать на встрече с Важей Георгиевичем и лично изложить ему свою идею. Я решила, что знакомство с Важей Георгиевичем мне совсем не помешает, тем более он должен меня знать заочно.

Мы очень мило побеседовали, Важа Георгиевич на прощание меня даже в щечку поцеловал и сказал, что меня правильно считают здравомыслящей девушкой и он лично понимает, почему меня так любит Иван Захарович.

Потом мы познакомились и с самой Валентиной. Она меня поразила. Вот это стать! Рядом с Валькой я чувствовала себя Дюймовочкой, потому что на голову ниже, а по формам… Не будем о грустном. Более того, та обладала потрясающим практическим умом, благодаря которому и пробивалась в жизни.

Меня поразило, что Сухоручко, несмотря на десять классов официального образования, очень много читает, хотя и все подряд. Оказалось, что она из учительской семьи и высшее образование не получила не потому, что не хотела, а потому, что не было возможности. Отец умер, на Украине остались два младших брата, один – больной. Требовалось зарабатывать деньги. Кроме Вальки было некому.

Мы сразу нашли общий язык, поняв, что не конкурентки ни в профессиональном, ни в личном плане. Наши карьеры никак не пересекаются, на нас реагируют совершенно разные мужики. С другой стороны, мы можем быть друг другу полезны.

Идея сменить имя также принадлежит мне. Важа Георгиевич ее одобрил и прислал огромный букет роз.

Премьера прошла на ура, как и все последующие спектакли. Народ валил валом, многие впервые в жизни побывали в оперном театре. Конечно, ряд критиков выступили с разгромными статьями, но их называли завистниками и злопыхателями, не понимающими современных тенденций.