На днях землетрясение в Лигоне - Кир Булычев

– Я сам могу о себе позаботиться, – отрезал я. Потом спросил: – Сколько мы там пробудем?

– По нашим расчетам, недели две. Может, месяц.

Ответ меня удивил. Оформление заграничной командировки требует знания сроков. Это связано с валютными расходами и переговорами с соответствующими зарубежными организациями.

– Тогда я уточню вопрос: на какой срок командировка?

– Без срока.

Я откашлялся. Зачем таиться от меня? Если лигонская сторона в курсе, то я, как ответственный работник…

– Не поймите меня превратно, – сказал Котрикадзе. – Я не шучу. Длительность нашей командировки зависит от бога. Точнее, от Плутона. Вы, видно, не успели ознакомиться с деталями?

– Меня подключили лишь за час до вашего прилета.

– Мы с Володей работаем в лаборатории по прогнозированию сильных землетрясений, и нам удалось добиться некоторых успехов. Особым образом измеряя напряжения в различных участках земной коры, мы можем определить очаг будущего стихийного бедствия и даже его сроки.

К столику подошел Володя Ли. Он держал в руке пакетик, который положил на стол у моей руки. Затем как ни в чем не бывало уселся на место и набросился на салат. Я развернул бумагу. Там была зубная щетка и крем от перхоти.

– Спасибо, – сказал я холодно. Меня раздражают мальчишеские выходки.

– Сколько я вам должен?

– Потом сочтемся.

– Володя, не устраивай купеческих представлений, – сказал Котрикадзе.

– Юрий Сидорович их не любит.

– Два вата за все, – сказал Ли. – За щетку и зубную пасту.

Я молча передал молодому человеку деньги. Отар Давидович крутил в пальцах тюбик с кремом.

– Так и знал, – сказал он. – Тебе еще учиться и учиться. Это же крем от перхоти.

– Ужас! Я забыл, как по-английски зубная паста. Я сбегаю, сменю.

Он был расстроен. Меня это раскаяние, как ни странно, несколько примирило с молодым человеком.

– Не беспокойтесь, – остановил я его. – Продолжайте, Отар Давидович. И не старайтесь излагать свои мысли популярно. Моего образования хватит, чтобы следить за ходом изложения.

– Не сомневаюсь, – согласился со мной Отар Давидович. Он отхлебнул кофе. – Недавно нами окончены испытания установки, позволяющей улавливать и измерять напряжения в любой точке земного шара. Следовательно, если мы получаем такого рода информацию, скажем, с Камчатки, мы тут же обращаемся к сейсмическим картам и определяем, нет ли в том месте опасного разлома… Но такие карты составлены далеко не везде.

– В том числе их нет в Лигоне, – догадался я.

– Дело не только в картах, – продолжал Котрикадзе. – Мы засекли тревожные сигналы, источник которых находится в четырехстах километрах к северу от Лигона. Судя по нашим данным, конвекционный поток, движущийся по границе разлома, может привести к стрессовой ситуации в течение ближайших недель.

– То есть будет землетрясение?

– Возможно, крайне сильное. Мы передали наши сведения в академию, а оттуда они были посланы в Лигон.

– Представляете, – вмешался Ли, – взяли данные через половину шарика! Первая удача такого масштаба.

– И редкое по силе землетрясение, – добавил Котрикадзе.

– И вас пригласили в Лигон? – Обыденность, с которой они говорили о том, что собираются провести ближайшие дни буквально на вулкане, меня нервировала.

– Для локализации очага и определения даты возможного возмущения мы должны провести полевые исследования.

– И землетрясение, которое вы предсказываете, может начаться в любой момент? – Эти слова вырвались у меня помимо моего желания. И жаль, что я не сдержался. Ли откровенно усмехнулся. Но Отар Давидович был тактичнее.

– Оно может вообще не начаться, – сказал он. – Рост напряжения не обязательно приводит к катаклизму. Все зависит от конкретных условий.

– Ну, а если?..

– Наша задача определить сроки и возможную силу землетрясения. И рекомендовать меры по защите населения и имущества.

– Мы как врачи на чумной эпидемии, – сказал Ли. – Совсем не обязательно заражать себя чумой. Лучше, если вылечим других.

В его словах я уловил иной смысл. Ведь известны же случаи, когда врачи заражали себя чумой в интересах науки.

Я решил, что высплюсь в самолете, и эта мысль меня утешила. И я занялся делами, которых было немало. Из всего экипажа на аэродроме обнаружился только второй пилот. Дежурный помочь мне не мог – у него еле хватило людей, чтобы обслужить русский рейс. Вместо десяти автоматчиков, которых мне обещали, прибыло только пятеро. Врач исчез. Зато приехал лейтенант из Управления пропаганды с кипами воззваний и сказал, что летит с нами. Радиста кто-то по ошибке направил в морской порт. При том возникали тысячи мелочей – то мне звонили из ресторана, чтобы выяснить, кто будет платить за обед для русских, то обнаруживалось, что к миномету, который прислали из штаба округа, нет мин. Хозуправление требовало, чтобы я обеспечил место на борту господину директору Матуру, а я его в глаза не видал… На секунду я замер посреди зала, чтобы привести в порядок мысли, и тут возникла тетушка Амара, моя дальняя родственница, у которой я жил, когда учился в университете. Она драла с меня за постой дороже, чем в гостинице «Кинг», а удрать от нее оказалось труднее, чем из объятий питона.

– Кумти, – воскликнула она, – как ты вырос!

– Здравствуйте, тетя Амара. Что вы здесь делаете?

– Такое счастье, – продолжала она, не отвечая на мой вопрос, – что именно ты командуешь рейсом в Танги.

Каким-то чудом по аэродрому распространился слух, что в Танги уходит спецрейс, и уже человек двадцать пытались получить у меня место на борту. Я мог бы даже разбогатеть.

– Это военный рейс, тетушка, – сказал я.

– Неважно, – отрезала тетушка. – Ты обязан помочь нашей родственнице. Бедная девочка едет к умирающему отцу. Ты не можешь ей отказать. Покойные предки вернутся оттуда, чтобы наказать тебя.

Она толстым пальцем показала, откуда прибудут мои предки. Я попытался отказаться. Но недооценил силу родственных связей в Лигоне. Тетушка Амара передала мне привет от двоюродного дедушки, пригрозила мне гневом дяди и бросила в бой тяжелую артиллерию в виде девушки, красота которой заставила меня на мгновение забыть о долге перед революцией.

– Тетушка Амара просила за меня, – сказала девушка, стараясь не робеть. Она была одета так, как одеваются студентки в небогатых семьях, – чудом сочетая традиции с европейской модой. – Я бы не посмела обеспокоить вас, если бы мой отец не был ранен. А я везу лекарство, которое может ему помочь.

Я хотел было сказать, что с удовольствием передам лекарство по назначению, а вместо этого услышал свой собственный голос, говорящий девушке, чтобы она прошла к выходу номер три и сказала там солдату, что ее прислал майор.