Сотворение света - Виктория Шваб
Шрифт:
Интервал:
В первые мгновения оба молчали, только лежали на покатом краю крыши и тяжело дышали, выпуская в ночную тьму дрожащие облачка. Первым заговорил Келл:
– Совет на будущее. Делай это, только если твердо стоишь на улице.
– Принято, – выдохнула Лайла.
Холодная крыша обжигала разгоряченную кожу, но Келл не шевелился. Просто не мог – не мог думать, не мог ничего чувствовать, не мог ничего делать, лишь смотрел и смотрел на звезды. Робкие точки света на черно-синем небе, его родном небе, среди облаков, подрумяненных речным сиянием. И все вокруг такое будничное, простое, не тронутое дыханием беды. Он едва не закричал, потому что, хоть Лайла и вылечила его тело, внутри он все равно был изломан, напуган, и хотелось лишь закрыть глаза и утонуть, погрузиться в безмолвные темные глубины под поверхностью этого мира, туда, где Рай… Рай… Рай…
Он силой заставил себя сесть.
Надо найти Осарона.
– Келл, – начала было Лайла, но он уже спрыгнул с крыши на мостовую. Он мог бы призвать ветер, чтобы смягчить падение, но не стал, лишь краем сознания ощутил боль в лодыжках. А через мгновение услышал тихий шелест, и рядом приземлилась Лайла.
– Келл, – снова сказала она, но он уже шагнул к ближайшей стене, достал из кармана нож и царапнул только что зажившую кожу.
– Келл, черт возьми! – Она схватила его за рукав, и он наконец посмотрел на нее, заглянул в карие глаза – один целый, другой растрескавшийся. Откуда он знает? Да разве он может не знать?
– Как это – Холланд вернулся?
– Он… – Внутри что-то щелкнуло, и Келл снова очутился во дворе, радом с той красноволосой – ее, кажется, звали Ожка. Он прошел за ней через дверь между мирами, в Лондон, где все было не так, в Лондон, который должен был рассыпаться, но почему-то устоял, в Лондон, где было слишком много цвета, и там увидел нового короля. Тот был молод и здоров, но Келл его сразу узнал.
Холланд. И тотчас же – Келл не успел понять, откуда взялся этот антари – горло стиснул заколдованный ошейник, чудовищная холодная боль рвала тело надвое, железная клетка ломала руки. А Холланд смотрел, как будто стал кем-то другим, и Келл прерывистым голосом молил о пощаде, а в груди медленно угасало второе сердце, и тогда демон отвернулся и…
Келл взял себя в руки. Он снова стоял на улице, с пальцев капала кровь, а рядом была Лайла, и он не понимал, то ли она поцеловала его, то ли влепила пощечину, лишь чувствовал, как звенит в голове, а где-то внутри рвется неслышный вопль.
– Это он, – хрипло произнес Келл. – Он и не он. Это… – Он покачал головой. – Не знаю, Лайла. Холланд каким-то образом попал в Черный Лондон, и там в него что-то вселилось. Как витари, только хуже. И оно… носит его тело, как одежду.
– Значит, настоящий Холланд мертв? – спросила Лайла, пока он царапал на камне знак.
– Нет. – Келл взял ее за руку. – Он сидит глубоко внутри. И теперь они оба здесь.
Келл прижал к стене окровавленную ладонь, произнес слова, и на этот раз магия откликнулась легко и охотно.
VIII
Эмира ни за что не соглашалась уйти. Она была рядом с Раем.
И когда его крики сменились слабыми всхлипами.
И когда пылающая кожа побледнела, а черты обмякли.
И когда его дыхание прервалось и остановился пульс.
И когда в комнате стало тихо, а потом все пошло кувырком. Дрожала мебель, скрипели окна, стражники силком оттащили Алукарда Эмери от постели Рая, а Максим и Тирен безуспешно пытались оторвать ее от бездыханного тела. Они не понимали.
Королева может, если надо, оставить трон.
Но мать никогда не бросит своего сына.
– Келл не даст ему умереть, – говорила она в тишине.
– Келл не даст ему умереть, – говорила она сквозь шум.
– Келл не даст ему умереть, – снова и снова говорила она самой себе, даже когда никто уже не слушал.
В комнате разразилась буря, но она недвижимо сидела возле сына.
Эмира Мареш, которая видела трещинки даже в самых красивых вещах и шла по жизни на цыпочках, опасаясь что-нибудь сломать. Эмира Насаро, которая не хотела становиться королевой, не хотела брать на себя ответственность за легионы подданных, за их печали и глупости. Которая никогда не хотела приводить ребенка в этот полный опасностей мир, а теперь отказывалась верить, что ее сильный, красивый мальчик… ее сердце…
– Он умер, – сказал жрец.
Нет.
– Он умер, – сказал король.
Нет.
– Он умер, – говорили все, кроме нее, потому что не понимали, что если Рай умер, то, значит, умер и Келл, а этого ну никак не может быть.
И все-таки.
Ее сын не шевелится. Не дышит. Его кожу, так недавно остывшую, заливает ужасная сероватая бледность, тело окостенело и оплыло, как будто его нет в живых уже много недель или месяцев, а не минут. Рубашка распахнулась, открыв печать над сердцем, а на груди, некогда смуглой, жестоко прорисовываются ребра.
В ее глазах стояли слезы, но она не позволила им пролиться: ведь плакать – значит горевать, а она не будет горевать по сыну, потому что он не умер.
– Эмира, – взмолился король, когда она склонила голову над неподвижной грудью Рая.
– Прошу тебя, – прошептала она, обращаясь не к судьбе, и не к магии, и не к святым, не к жрецам и не к Айлу. А к Келлу. – Умоляю.
Когда она наконец подняла глаза, то, кажется, на миг различила в воздухе серебристый блик, тоненькую ниточку света. Но с каждой секундой тело на кровати все меньше и меньше напоминало ее сына.
Она протянула руку, чтобы откинуть волосы с глаз Рая, и невольно содрогнулась: хрупкие локоны, кожа как бумага. Он рассыпался у нее на глазах, и в тишине отчетливо слышался сухой хруст оседавших костей, похожий на треск поленьев в гаснущем костре.
– Эмира.
– Умоляю.
– Ваше величество.
– Молю.
– Моя королева.
– Прошу тебя.
Она стала напевать – не песню и не молитву, а заклинание, которое выучила еще девочкой. Заклинание, которое она сотни раз пела сыну, когда он был мал. Заклинание – колыбельная. Для сладких снов.
Для освобождения.
И когда она почти допела, принц вздохнул.
IX
Мгновение назад сильные руки тащили Алукарда из покоев Рая, и вдруг о нем все забыли. Он и не заметил, как с плеч свалилась тяжесть. Не замечал ничего, лишь видел сверкание серебристых нитей и слышал, как дышит Рай.
Принц вздохнул тихо, еле слышно, но этот звук прокатился по комнате, подхваченный всеми и каждым. Королева, король, стражники – все дружно ахнули, дивясь и радуясь.
Ноги подкосились, и Алукард уцепился за дверной косяк.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!