Тьма и пламя. На бескрайней земле - Степан Кайманов

Мэйт состроил недовольную гримасу, сдвинул брови, вспоминая недавнего посетителя, и трижды приложил кулаком по двери.

– Открывайте! – повелительным тоном произнес он.

Ответ последовал незамедлительно.

– Простите, мэйт Габриэль, но ваш отец приказал открывать дверь только в крайнем случае, – сообщили за дверью.

Игра становилась интереснее, увлекала.

– А это и есть крайний случай! – уверенно соврал Габриэль, добавив в голос угрозы. – Разве так нужно поить и кормить мэйта Семи островов? Пресным вином и холодной рыбой? Передайте повару, что, когда меня освободят, я лично его высеку. А теперь забирайте эту дрянь, которую не стали бы есть даже голодные псы. Ну?

За дверью зашептались. Габриэль не различил ни слова, но этого и не требовалось. Семя сомнения было брошено и, похоже, начало прорастать. Необходимо лишь дожать растерянных стражников.

– Как вас зовут? – обратился мэйт к ним.

– Бамбер, – после долгой паузы назвался один.

– Сигманд, – назвался и второй.

– Так вот, Бамбер и Сигманд, через полгода я стану мэнжем Семи островов. И обещаю не забыть преданных мне слуг, которые позаботились о том, чтобы их мэйт утолил жажду и остался сыт.

За дверью опять бурно зашептались. Затем наступила тишина, затянувшаяся, казалось, на целый аш.

– Мэйт Габриэль, вы дадите нам слово, что не будете глупить, если мы откроем дверь?

– Слово мэйта, – незамедлительно ответил мэйт. – Я ранен и голоден. Какой с меня беглец? – для верности добавил он.

Дверь наконец-то приоткрылась. Габриэль взял поднос и протянул его робким стражникам.

– И что нам с ним делать? – спросили за порогом.

– А это меня не заботит. Меня заботит лишь то, чтобы в моем кувшине плескалось настоящее, сладкое вино. Вино, достойное мэйта.

Стражник ничего не сказал, забрал поднос и спешно закрыл дверь. А Габриэль воззвал к богам, упрашивая их заставить его охрану испить зачарованного вина, и присел возле замочной скважины.

– Стой, ты куда? – спросили за дверью.

И Габриэль замер в ожидании. На честность стражников он не рассчитывал.

– Так это…

– Одурел? Хочешь, чтоб нам по шее влетело? А ну шагай назад.

– Да я…

– Когда придет смена, тогда и пойдем на кухню.

– Что мне с этим делать?

– Не знаю, как ты, а я умираю от жажды…

Габриэль зловеще улыбнулся и лег на кровать. Что будет происходить дальше, он знал наперед. Стражники будут хлебать вино, крошить хлеб и обсасывать рыбные кости, осуждая капризы своего мэйта. Будут мечтать о существенной прибавке к жалованью, которую им посулил все тот же мэйт. Но прежде всего будут метаться в догадках, что конкретно не понравилось Габриэлю в вине и пище?..

На подоконник опять опустилась пернатая гостья. Возможно, та же самая. Но на этот раз мэйт остался к ней равнодушным. Он спокойно лежал на спине, сунув руки под голову, и с улыбкой взирал на низкий серый потолок.

Спустя пять-шесть мьюн за дверью что-то глухо упало.

– Первый, – ухмыльнулся Габриэль.

Еще звитта. И опять что-то глухо шлепнулось, звякнув ключами напоследок.

– Второй, – сказал Габриэль, соскакивая с кровати.

Действовать нужно быстро. Но осторожно. Мэйт склонился у двери, прижался ухом к замочной скважине, слушая всхрапы и свисты спящих стражников. Все шло строго по плану. Увы, самая опасная его часть впереди. Предстояло выбраться из запертой комнаты. Без шума и ключей.

Габриэль отступил на шаг от двери, смерил ее взглядом и в очередной раз посмеялся над невежеством бездарей. Насколько он знал, все они, от простолюдина до короля, безоговорочно верили в то, что маги способны легко ходить сквозь стены и двери. Если бы это было так…

Мэйт еще раз окинул взглядом дверь, стараясь запомнить каждую деталь. Конечно, проще было спалить ее ко всем сверам, но дым совершенно точно привлек бы внимание. А этого Габриэлю хотелось меньше всего. Да и угореть самому легче легкого. Поэтому он предпочел идти другим путем. Сложным, изматывающим, но тихим.

Габриэль сложил пальцы в тайном знаке разрушения, направил их на дверь и плотно сомкнул веки, воспроизводя ее в памяти.

Мрак будто смахнули с двери ладонью великана, как смахивают крошки со стола. Дверь проявилась во тьме – серо-голубая, с мощными петлями и громоздким механизмом замка. Габриэль видел каждую царапину, каждую трещинку на прямоугольнике двери. Такой она и должна оставаться в памяти, пока последнее слово заклинания не слетит с языка.

От груди полилась теплота к животу и к лицу. Гортань завибрировала от утробного, низкого звука. Мастер Гантер при помощи этого заклинания мог развалить камень и раскрошить металл. Мэйту Семи островов пока поддавалось только дерево.

Пальцы, сплетенные в знаке, обожгло магией. Энергия слишком бойко покидала тело; был шанс лишиться чувств, как и при любом другом разрушительном заклинании. Но Габриэль не останавливался, решив положиться на волю богов.

Посреди воображаемой двери вспыхнула ослепительно белая, похожая на молнию, трещина; за стеной мрака послышался резкий треск. Тайный, утробный звук прибавил в силе, дверь зашаталась, а у Габриэля загудела голова. Но он не отступал, начиная вплетать в вибрирующий звук слова заклинания.

Белая зигзагообразная прореха ширилась и ветвилась, точно полотно льда от тяжелого удара. Треск нарастал, дверь начала постреливать щепками. Некоторые из них летели прямо в лицо Габриэлю. Но он продолжал ломать дверь, разрывая ее магией.

Когда последнее слово было произнесено, мэйт не выдержал и, задыхаясь, упал. Лежа на полу, который приятно холодил тело, Габриэль наконец-то раскрыл глаза. Пол был щедро усыпан мелкими щепками; дверь была изуродована так, будто ее пытались распилить вдоль и поперек, но получилось только вдоль. Сквозь широкую прореху был виден коридор – краешек свободы.

– Получилось, – прошептал Габриэль и, пошатываясь, поднялся.

Ему было жарко, его тошнило, кружилась голова. Но зияющая в двери дыра придавала сил. Габриэль выставил руку перед собой, положил ладонь на трещину и толкнул из последних сил. Дверь хрустнула, разваливаясь пополам. Одна часть держалась на мощном замке, другая качнулась на петлях.

На дрожащих ногах Габриэль вышел в коридор. Огляделся. Стражники спали. Под ногами было сыро от пролитого вина, в луже блестел кубок; от блюда с рыбой в сливочном соусе осталось только блюдо. Один из стражников сжимал в руке надкусанное яблоко. Только сейчас Габриэль понял, насколько сильно голоден. Последнее заклинание выжало из него все соки; бедро опять начало кровоточить, словно слова целебного заговора вышли вместе с разрушительной магией. К сожалению, все, что заставляло его истекать слюной, было отравлено.